— Ты не можешь уехать. Теперь, когда я знаю, что ты жив...
— Мне нужно во всем разобраться, Дев. У меня с головой не все в порядке.
— У меня есть деньги. Много. Я могу открыть счет.
— Мне не нужны твои деньги. Мне нужно найти причину, чтобы снова жить.
Опустив взгляд, я потер руки и тяжело вздохнул. Меня беспокоило, что ему нужно было уехать от меня, чтобы привести себя в порядок. Я не хотел думать о том, что он может сделать в конце этого пути. Что он может там найти. Я надеялся, что этого будет достаточно, чтобы он не решил, что ему лучше умереть, но я знал эту боль. Я и сам когда-то цеплялся за эту веревку, но почувствовал, что хватка ослабла.
— Если тебе нужно время, то иди. Но ради всего святого, Кейд, пообещай мне, что вернешься, если тебе станет слишком тяжело. Потому что... — Нахмурившись, я сморгнул слезы. — Я не хочу потерять тебя снова.
После минутного молчания он почесал затылок и направился к двери, но остановился рядом со мной. С явной неохотой он протянул руку.
Я потянулся к нему, и в тот момент, когда его ладонь коснулась моей, я крепко обнял его, прижимая к себе. В голове промелькнула картинка: я лежу на полу, из черепа течет кровь после того, как отец ударил меня слишком сильно, а руки Кейдмона крепко обхватывают меня и говорят, что все будет хорошо.
Непробиваемый.
— Прости меня, — прошептал я. — Если ты останешься, клянусь Христом, я защищу тебя на этот раз.
Он крепко сжал меня.
— Ты позволил ему поверить в свою ложь, брат. Ты никогда не был слабым. Не для меня.
Я обхватил его за шею, не желая отпускать.
На звук двери я поднял взгляд и увидел Лилию, которая стояла там с расширенными глазами, глядя на нас двоих.
— О. Боже. Простите. Я не хотела.... Ты задержался, и я забеспокоилась...
— Я уже ухожу. — Кейд отпустил меня и, решительно шагая, направился к ней, остановившись рядом с ней. — Ты самая смелая лисичка, которую я когда-либо встречал, — сказал он и наклонился к ней, прошептав что-то на ухо, чего я не смог разобрать.
Улыбнувшись, она опустила взгляд и кивнула.
Он быстро поцеловал ее в щеку и снова посмотрел на меня. Несмотря на то, что его комментарий был, скорее всего, не более чем попыткой вывести меня из себя, я все равно почувствовал напряжение в мышцах, увидев его губы на ее лице.
— Передай привет председателю Уинтропу. — В тоне его голоса звучала угроза. — Если он хотя бы подумает о возмездии, у меня будет повод вернуться.
— Подозреваю, что он сейчас не в себе от унижения, — сказал я, когда Лилия, пройдя через комнату, встала рядом со мной и взяла меня за руку. — Позаботься о себе. Может быть, время от времени присылай подтверждения о том, что ты жив. А Кейд... если я тебе когда-нибудь понадоблюсь. Я здесь.
Его бровь дрогнула, но он ничего не ответил.
И, щелкнув дверью, исчез.
— Ты в порядке? — спросила Лилия, сжимая мою руку.
— Буду. — Я поднес ее руку к губам и поцеловал костяшки пальцев. — Что он тебе сказал?
— Он просто сказал, что я слишком красива, чтобы переживать из-за этого шрама. И что я должна заботиться о тебе, потому что ты — все, что у него осталось.
Нахмурив брови, я поцеловал ее в лоб.
— Он прав. Ты слишком красива.
— Как ты думаешь, ты когда-нибудь увидишь его снова?
— Я не знаю.
ГЛАВА 69
ЛИЛИЯ
Семь недель спустя...
Я подняла пробирку, восхищаясь идеальной однородной смесью фиолетовой жидкости и черных блесток. Благодаря стабильности токсина Деврик смог установить освещение во всей лаборатории, поскольку оно не особенно беспокоило незараженных мотыльков, которых мы начали изучать, — тех, которым вводили синтетическую версию очищенного токсина, полученного из замороженного образца Андреа Кеплинг. Оказалось, что токсин, который он сохранил после ее вскрытия, был все еще жизнеспособен, что означало, что убивать больше не придется. Деврику удалось воспроизвести его, модифицировать в искусственных условиях вне организма и создать небольшой запас, который он планировал испытать на мышах в ближайшие недели.
— Как красиво, — прошептала я, прежде чем повернуться к нему. — Как ты планируешь его назвать?
— Я подумал, что «Эликсир Лилии» будет вполне уместно. — Профессор Брамвелл стоял в стороне и вводил вещество в мотылька, которого я назвала Гибрис, за то, что он постоянно раздражающе хлопал крыльями по стеклу, привлекая внимание.
Вокруг лаборатории стояло несколько клеток, в которых размещались различные тестовые группы — все они были названы мной. Мотыльки, за которыми мы наблюдали неделями, которые когда-то были парализованы и, вероятно, уже жаждали вырваться из клетки и взлететь.
— Я не знаю. —Я осторожно положила пробирку обратно в лоток вместе с другими. — Мне кажется, не совсем правильно называть его только в честь меня. Может, БрамЛил?
— Нет.
— Хорошо, тогда, может быть, ЛилиБрам? Ооо! ДевЛил? Звучит как Дьявол.
— Определенно нет. — сказал Брамвелл, помещая порхающего мотылька обратно в клетку.
Я игриво застонала.
— Ладно. Если ты хочешь назвать его в мою честь, я тебе разрешаю. — Я подняла еще одну пробирку, изучая жидкость в ней в поисках признаков того, что после центрифугирования она не соединилась должным образом. — Ты думаешь, что этот черный камень — причина того, что моя мать не заболела после подмены инъекций?
— Учитывая сроки, которые ты мне назвала, и то, что Франческа подтвердила, что ей понравился чай с черным камнем из аптеки, — да. Я думаю, что это дало ей достаточную защиту, чтобы избежать заражения.
— Однако этого оказалось недостаточно, чтобы Липпинкотт не заразил ее снова.
Выражение его лица стало мрачным.
— Боюсь, что нет. С тех пор я узнал, что действие чая ослабевает, если его постоянно не восполнять.
В наступившей паузе повисла тень отчаяния, и я быстро сменила тему. Разговор о матери должен был оставаться поверхностным. Если бы я зашла глубже, то погрузилась бы в темное пространство, которое меня пугало. Тени моего прошлого навсегда поселились в уголке моего сознания. Она по-прежнему снилась мне в кошмарах и галлюцинациях, но в конце концов ее облик трансформировался в нечто иное — в корень моих страхов, принявших форму, запах и звук Анджело.
— Не могу поверить, что ты скоро перейдешь к клиническим испытаниям, — сказала я, меняя тему.
— К счастью, до этого еще несколько месяцев. — Он выбросил иглу в контейнер и снял перчатки, чтобы вымыть руки в раковине. — До этого времени нам нужно собрать целую команду и проработать некоторые детали.
— Детали, шметали. Это будет здорово. Ты будешь известен как доктор, который обратил вспять болезнь Вонерика. И кто знает, что еще. У тебя такой большой потенциал.
— Давай не будем забегать вперед.
Возможно, его тяготили предыдущие неудачи, но мужчина не хотел расслабляться. Несколько недель назад он сам сделал себе одну из синтетических инъекций и, несмотря на свою неприязнь к черному каменному чаю, пил его каждый вечер. С тех пор у него не было ни одного приступа. Не было даже судорог.
Я почти разрывалась от восторга по поводу того, как невероятно хорошо стабилизировал токсин черный кастеон. В этом был смысл — природа давала чувство равновесия. Единственная проблема заключалась в том, чтобы достать кастеон из коварных подводных пещер. Вороны согласились финансировать группу по сбору образцов элемента, но глубинные океанские течения у Дьявольских столбов все еще представляли опасность.
Будучи сама Вороном, я получила доступ к более секретной информации в библиотеке и узнала, что черный камень уже давно был замечен у племени Ку'уночке — в их зубах, в воде, которую они пили. Именно здесь зародился черный чай, который передавался последующим поколениям. К сожалению, доктор Стирлинг заклеймил их как зло — диких животных, которых он стал похищать и использовать для испытания своей кислоты Стирлика, чтобы изгнать зло из их душ.