— Я не пытаюсь проявить неуважение. Наоборот. Я думаю о тебе как о друге, Лилия. Вот и все.
— И это все? — Когда он открыл рот, я перебила его: — Потому что меня не интересуют никакие другие отношения.
Его рот захлопнулся, и он прочистил горло.
— Я понимаю. Завтра вечером все еще в силе?
С трудом сглотнув, я заставила себя не выглядеть удивленной тем, что меня застали врасплох.
— Завтра вечером?
— Благотворительный бал?
— О. Точно. — Я не могла отказаться, когда он, скорее всего, уже заплатил за платье. — Конечно. Как друзья, верно?
— Определенно.
Черт побери.
ГЛАВА 36
ЛИЛИЯ
В моей комнате на заднем плане звучала песня Билли Холидей, пока я делала заметки по уроку художественного письма. У меня была встреча с преподавателем, чтобы обсудить одну из тем, которые должны были войти в состав большого эссе, которое я должна была написать перед большим итоговым экзаменом в конце семестра. Я выбрала тему «Эволюция биомедицины», думая, что она будет иметь отношение к моему диплому, но я не предполагала, что занятие будет чертовски скучным и будет вестись человеком, который не знает, что такое интонация.
Зазвучала песня The Very Thought of You, и я сделала паузу: песня вернула меня в то время, когда я была младше, и моя мама ставила пластинку Билли Холидей, пока готовила. С бокалом вина в руках она танцевала по кухне, создавая абсолютный беспорядок, который нам с сестрой приходилось убирать.
Но мне было приятно видеть ее такой счастливой. Даже если мне предстояло оттирать соус для спагетти со шкафов, я любила, когда она готовила.
Рядом со мной стояла кружка с черным каменным чаем, который я купила в аптеке в городе. Я добавила в него медовые жвачки, которые подсластили горьковатый вкус и стали прекрасным дополнением к моим занятиям.
Стук в дверь прервал мои размышления, и я, нахмурившись, зашаркала по комнате, распахивая дверь. В коридоре стояла Мисси Финч, держа в руках длинный пакет с одеждой.
Черт побери. Я надеялась, что она забудет обо мне. Или платье случайно попадет в шредер.
— Пора! — восторженно завопила она и, протиснувшись мимо меня, вошла в комнату. — Давайте примерим его!
— О, это действительно неподходящее время для меня. Я пытаюсь написать...
— Мне необходимо убедиться, что оно подходит. Я больше не буду иметь дело с тираном у ворот. Мы сделаем это сейчас.
Опустив плечи, я смотрела, как она расстегивает молнию на мешке, и когда она достала платье, из меня со свистом вырвался воздух. Платье представляло собой длинную атласную юбку темно-бордового цвета с нежным черным тюлем. Лиф платья с открытыми плечами, украшенный черными и бордовыми цветами-звездами и украшенный сверкающими бриллиантами, заставил мою челюсть отвиснуть.
— Я подумала, что бордовый цвет подойдет к вашим волосам. Пойдемте, пойдемте. Давайте разденемся. — Это вывело меня из транса.
— Подождите, что? Здесь? Я пойду в ванную и переоденусь.
Ее лицо нахмурилось.
— Тащить шлейф по полу в ванной? Думаю, нет. — С этими словами она перекинула платье на мой стул и повернулась, скрестив руки на груди. — Нелепо. Если бы мы были в нормальном бутике... — Она покачала головой и снова надулась. — Неважно.
Не сводя с нее глаз, я быстро выскользнула из поношенных треников, которые, несомненно, заставили бы ее задрать нос, если бы она не была в таком восторге от этого проклятого платья. Дрожащими руками я просунула ноги в расстегнутое платье и осторожно просунула руки в прозрачные рукава, на которых красовалась великолепная деталь в виде цветка-звездочки. Одевшись, я повернулась к ней лицом и увидела свое отражение в зеркале.
Задохнувшись, я уставилась на себя.
Это я, но такая... элегантная. Совсем не похожа на бедную девочку из Ковингтона, которая носила мамины вещи.
— Прекрасно, не правда ли? — Голос Мисси, раздавшийся так близко, вывел меня из задумчивости. — Сидит как перчатка, — сказала она, возившись с пуговицами на моей спине.
Из сумки она достала черный кожаный футляр, который открыла. Внутри лежал красивый бриллиантовый чокер в виде цветка-звездочки с бриллиантовыми листьями между цветками и бриллиантовые серьги в тон. Она сняла с меня ожерелье с флаконом, аккуратно положив его мне на ладонь, и закрепила на его месте чокер. Такой красивый и нежный на фоне моей кожи.
— Идеально, — добавила Мисси.
Я не могла отвести взгляд. Платье обладало такой темной притягательностью, что в сочетании с бриллиантами само по себе становилось почти соблазнительным. Слишком много для дружеского свидания со Спенсером. Слишком.
— Я не могу это надеть.
— Простите?
— Оно великолепно. Совершенно потрясающе. Но Спенсер поймет это неправильно.
Она издала звук, похожий на нечто среднее между смехом и презрением.
— В этом и заключается трагедия женщин, не так ли? Мы отказываем себе в красоте ради того, чтобы не вводить в заблуждение мужчин.
Фу. Когда она так говорит, это действительно звучит нелепо. Тем не менее, я не хотела привлекать к себе внимание. Ни от кого.
— Я понимаю, но я чувствую себя как устрица без жемчужины. — Губы Мисси изогнулись в улыбке, и она зачесала прядь волос мне за ухо. — А что будет с другими устрицами, когда их жемчужины будут извлечены?
Я бы не хотела вступать с ней в спор, но, судя по двум последним ее высказываниям, у этой женщины, вероятно, были удачные варианты ответов.
— Я не могу понять, как сильно вы на нее похожи. Ванесса, женщина, которую я...
— Я знаю, кто она. Вы были подругами?
— Вряд ли. Она была моей соперницей во всем. Спорт, учеба, мужчины. То, что уже не имеет значения. — Она повернулась и открыла мою шкатулку, в котором хранились такие мелочи, как тушь для ресниц, которую я почти никогда не носила, помада, несколько резинок для волос и помада того же оттенка, без которой моя мама никогда не выходила из дома.
Мисси открыла колпачок, выкрутила его, открыв глубокий ягодный цвет, и с интригующим блеском накрасила мне губы.
— Она была моей матерью, — наконец призналась я, потирая губы. — Вы не знаете, есть ли у нее родственники на острове?
Я пользовалась помадой лишь в редких случаях, но, глядя на себя в зеркало, не могла не оценить, как идеально она сочетается с моим лицом и придает ему столь необходимый оттенок.
Сжав губы в жесткую линию, она покачала головой.
— Ее мать умерла около четырех лет назад. Ее отец — за год до этого. Хорошие честные люди. Конечно, с проблемой в стиле. Но хорошие люди.
— Это была вся ее семья?
— Насколько я знаю. Корбины были довольно дружной семьей. Мне лично показалось немного невероятным, что Ванесса взяла и ушла. Просто... совершенно не в ее характере.
— Вы знали Джун Гэллоуэй?
Она фыркнула и закатила глаза.
— Все знали Джун. Немного странная. В основном она тусовалась с теми, кто выжил из ума.
— Она дружила с моей матерью?
— Насколько я знаю, нет. Твоя мать была более добродушной, чем Джун.
— Вы не знаете, училась ли кто-нибудь из них в академии Дракадии?
Она сделала такое лицо, как будто я сказала что-то возмутительное, и презрительно усмехнулась.
— Нет. Я так не думаю. Университет был немного не по карману их семьям. Особенно для Джун. В этой академии учатся только богатые выходцы из элиты. И... вы.
— Спасибо, — сказала я в резкой форме.
— Это не было оскорблением. — Она обошла вокруг меня, оправляя платье. — Я люблю деньги, но богатство утомляет. Выражение вашего лица, когда вы впервые увидели себя в этом платье, я редко вижу. Я нахожу это... приятным.
— Мне действительно нравится платье.
— Хорошо. — Вскинув бровь, она прошлась передо мной. — Наденьте его. Почувствуйте себя красивой. И ради бога, Лилия, наслаждайтесь собой.

ГЛАВА 37
ДЕВРИК