Звук хрустящей листвы заставил меня остановиться, и я обернулась, сканируя взглядом окружающие кусты и деревья. Я наблюдала за любым признаком движения, но ничего не обнаружила. Не желая задерживаться, я продолжила путь через сад, напрягая слух в поисках любого другого звука.
Впереди забрезжил свет, и я разглядела нечто похожее на закрытый стеклянную террасу. Сердце застучало в груди, и я остановилась. Со своего места я увидела толпу людей в шикарных платьях и смокингах, хрустящие белые скатерти под мягким сиянием свечей. От этого места веяло богатством.
О, Боже. Что я делаю?
Это было слишком шикарно. Слишком шикарно для меня.
Я уже повернулась, чтобы уйти, но остановила взгляд на человеке, стоящем у входа в террасу. С сигаретой в руке он смотрел на звезды, но от вида его идеально сидящего черного пальто и брюк у меня сердце застучало в груди.
Брамвелл.
Подведя глаза тушью, я трижды глубоко вдохнула и покачнулась, когда на меня накатила волна головокружения. Стряхнув его, я, не отрывая глаз от спины профессора Брамвелла, вышла из сада на террасу, всего в нескольких футах от того места, где он стоял. Словно почувствовав мое присутствие, он откинул голову в сторону, еще не повернувшись, чтобы посмотреть на меня, и паника зародилась в моем животе, когда я увидела его идеальный профиль и достойную линию челюсти.
Спрячься, — подсказал мне мозг. Не позволяй ему видеть тебя такой.
Но как только он повернулся, было уже поздно. Наши глаза встретились. Холодок пробежал у меня по спине, когда я увидела выражение его лица. Это был не обмен взглядами между студентом и профессором, а словно двух незнакомцев. Намеренный и напряженный. Мне захотелось заползти внутрь себя и стать невидимой, потому что его взгляд пожирал меня.
Его широкие плечи сужались к узкой талии, в одной руке он держал бокал, в другой — сигарету. Я никогда не видела, чтобы он выглядел так непринужденно и в то же время внушительно. В его костюме чувствовалась резкая, смертоносная грация и властность.
От этого зрелища у меня сжались бедра.
Мир вокруг меня погрузился в тишину, темная галактика вращалась с гравитационной силой, которая притягивала меня ближе. Каждый нерв пробудился к жизни под его пристальным взглядом, и по моей коже побежали мурашки.
— Лилия? — Голос сзади обрушился на меня, как ведро холодной воды, и я повернулась, чтобы увидеть Спенсера, также одетого в смокинг. Его глаза просканировали меня с ног до головы, они были полны восхищения. — Господи. Ты выглядишь... вау.
Оглянувшись через плечо, я увидела, что профессор Брамвелл снова повернулся к звездам, несомненно, не заинтересованный в нашей встрече.
— Ты пришла сюда пешком? — спросил Спенсер, глядя мимо меня в сторону сада.
Выйдя из оцепенения, я покачала головой.
— Нет. На автобусе.
— Ты ехала на автобусе? — Его брови взметнулись вверх, и он покачал головой. — Ладно, решено. Я отвезу тебя домой.
— У тебя есть машина? Я думала, что студентам не разрешается иметь машины на острове.
С самодовольной ухмылкой он пожал плечами.
— Большинству не разрешается. Хотя моя семья живет на острове. Если ты живешь здесь или являешься сотрудником, ты немного отступить от правил.
— Наверное, это здорово. — Не то чтобы у меня была машина — или я могла себе ее позволить, если уж на то пошло.
— Пойдем. Ты, наверное, замерзла. — Он протянул мне согнутую руку, и я неохотно ухватилась за нее.
— Просто уточню — мы друзья.
Спенсер усмехнулся, покачав головой.
— Кто тебя обидел?
— Что это значит?
— Я никогда не встречал человека, который бы так упорно избегал свиданий.
— Ты же не называешь это свиданием? — Нахмурившись, я отдернула руку, и он схватил ее, удерживая в своей.
— Расслабься. Мы два друга, пришедшие на благотворительный вечер.
— Хорошо. — После этого напряжение в моих мышцах немного ослабло. — А что это за благотворительный вечер?
— Бесполезный спор богачей, полный дерьма, в основном. Прости за мой французский.
— Мне нравится твой французский. Так я чувствую себя менее... шикарно.
— В конечном счете, гала-вечер финансирует исследования профессора Брамвелла под видом природоохранного разведения. — Еще один взгляд через плечо показал, что профессора Брамвелла там уже нет, и Спенсер провел меня через одну из стеклянных дверей. — Если я помню из приглашения, это должно помочь сохранить генетическое разнообразие мотыльков, которые являются коренными обитателями острова. Видимо, это было требованием для использования мотыльков Соминикс в исследованиях.
Когда мы вошли в помещение, воздух прогрелся до очень приятной температуры.
— А. Значит, заменяем мотыльков в окружающей среде теми, которые погибают в лаборатории.
— Именно, — сказал Спенсер, ведя меня дальше в элегантно оформленную комнату.
Черные канделябры мерцали в пространстве, давая мягкое свечение. Море изысканных платьев и смокингов заставило мой желудок сжаться в комок, несмотря на то, что я вполне соответствовала стилю одежды — в этом отношении Мисси преуспела. Не считая нескольких молодых лиц — среди них была и Кендалл, которая смотрела на меня смертельным взглядом, стоя рядом с одним из парней-регбистов, которого я узнала с того дня в столовой, — в толпе были в основном пожилые люди, что, как я полагала, вполне логично для благотворительного мероприятия.
Строгая элегантность была несколько смягчена игрой на фортепиано, которая заполняла паузы между многочисленными разговорами вокруг меня.
В центре зала стояло стеклянное ограждение, доходившее до высокого арочного стеклянного потолка. Словно огромная версия стеклянных куполов из нашей полуночной лаборатории, внутри порхали сотни черных мотыльков Соминикс.
— Я принесу нам выпить, — сказал Спенсер, но едва он произнес эти слова, как я отпустила его руку и направилась к мотылькам, очарованная ими. Их черные крылья не свидетельствовали о наличии инфекции, как я узнала в полуночной лаборатории. Один мотылек прижался к стеклу, и когда я провела по нему пальцем, его крылышки затрепетали.
Еще больше мотыльков слетелись к моей стороне стекла, словно притянутые туда. Я посмотрела вниз и увидела, что свет отражается от маленьких цветков-звездочек на моем платье.
— Тянутся к свету. — При звуке глубокого голоса я повернулась и увидела профессора Брамвелла, который смотрел через стекло всего в паре футов от меня. От его взгляда у меня, как и раньше, участился пульс.
— Их так много. Откуда они взялись?
— Куплены у заводчика здесь, на Дракадии. Университет заплатил за то, чтобы использовать их для изучения Ноктисомы. Дракадия — единственное место, где эти мотыльки живут, поэтому их численность может сократиться, если мы не будем осторожны.
— Но ведь они — естественные хозяева организма?
— Да. Но не каждый мотылек обречен на заражение. Только самые любопытные. — С бокалом шампанского в руке он шагнул ближе, ко мне, стараясь, однако, сохранять дистанцию между нами, как показалось, когда он остановился у какой-то невидимой черты. — Видите защелку на потолке?
Взгляд вверх показал, что на крыше есть своего рода стеклянная дверь, между стеклами которой есть щель, где они не так плотно прилегают друг к другу, как остальные.
— Да.
— Они откроются в конце ужина и выпустят мотыльков на волю.
— Я уверена, что летучие мыши с нетерпением ждут этого.
Его губы изогнулись вверх, а последовавшая за этим мрачная усмешка заставила мой живот трепетать не меньше, чем у мотыльков.
— К счастью, незараженные летучие мыши умеют выживать. Хотя это был бы гораздо более милосердный конец, вы не находите?
— Наверное, да. Я не могу представить себя в роли насекомого. За которыми гонятся столько опасных тварей. — Я осмелилась взглянуть на него и увидела, что он смотрит на мои губы, на которые я нанесла помаду перед уходом из общежития.