Когда занятия закончились, образовалась небольшая очередь из студентов, ожидавших беседы с профессором Гилкриста, и я терпеливо ждала своей очереди, несмотря на то, что мне хотелось вылезти из кожи вон. Когда я, наконец, дошла до входа, я шагнула вперед, моя рука дрожала от гнева, который расцвел за последний час.
— Чем я могу вам помочь, мисс Веспертин? — В ее голосе звучала скука, которая только подстегнула мое разочарование.
— Моя оценка… У меня вопрос по количеству баллов. Все мои эссе и ответы на вопросы были правильными?
— Угу. И?
— Я получила пятьдесят шесть баллов за грамматические и форматирующие ошибки? Вы не указали, насколько важны эти ошибки и как они влияют на оценку.
Невозмутимое выражение ее лица не изменилось от моей жалобы. Более того, оно стало еще более самодовольным.
— Это курс колледжа. Вы должны хорошо знать, как правильно оформлять эссе.
— Я понимаю, но... пятьдесят шесть процентов? Я имею в виду, что у меня все ответы правильные. Я поняла материал, и у вас не было никаких замечаний по составу и содержанию моих эссе.
Откинув плечи назад, она уперлась локтями в парту, переплетя пальцы.
— Скажите, вы собираетесь когда-нибудь заниматься научной деятельностью?
— Да.
— Да. — Ее брови взметнулись вверх в улыбке, которая была одновременно жалкой и снисходительной. — И поэтому написание грантов — это огромная часть финансирования этих исследовательских проектов. Если вы не умеете правильно оформлять документы, вы будете выглядеть неумело. — Она пренебрежительно вскинула руки. Пренебрежительно поставила оценку, которая сильно повлияла на мой суммарный балл.
— Это имело бы смысл... если бы это был курс по написанию грантов.
— Пожалуйста, скажите мне, что вы не одна из тех студентов, которые чувствуют свое право на получение гранта в зависимости от обстоятельств.
— Простите? — Я прочистила горло, шок от ее слов привел меня в оцепенение.
Надменный кончик ее подбородка подсказал мне, что я не ослышалась и не поняла смысла.
— Я не пытаюсь ничего усложнять, — добавила я. — Меня просто беспокоит, как это отразится на моем общем среднем балле.
— Это, безусловно, повлияет на все в не лучшем ключе, что является позором. Кажется, обездоленные не предназначены для гордого и достойного учреждения, такого как Дракадия. Я ошибалась насчет вас.
— Как это?
Она постучала пальцем по крышке своей чашки с черным кофе.
— Я видела, как вы дважды переглядывались со Спенсером во время экзамена. Вам повезло, что я не завалила вас за списывание.
Списывание? Списывание!
Это обвинение поразило меня, как удар в сердце. Я потратила несколько часов на подготовку к этому экзамену.
— Я не списываю, и если бы мне пришло в голову списывать, то уж точно не у Спенсера.
Невесело усмехнувшись, она покачала головой.
— Вы высокомерная маленькая штучка, не так ли? Такая заносчивая и довольная собой.
— Что? Я не.... Я не понимаю. Я клянусь вам, я никогда не обманывала. И не буду. — Я ненавидела, что мой голос дрожал от грозящих слез. — Я хочу, чтобы у меня все было хорошо, пока я здесь.
— Я уверена, что хотите. И я уверена, что ваше манипулятивное поведение действует на некоторых профессоров здесь, в Дракадии, мисс Веспертин. Но я не из их числа. —Последовавшая за этим высокомерная улыбка вонзилась в мое тело, как ржавая вилка. — А теперь, если вы меня извините, у меня важная встреча. Оценка остается неизменной.
Холодное отчаяние зашевелилось в моей груди, когда я вышла из ее класса. Я планировала пообедать в Кавике, но решила, что лучше всего будет вернуться в общежитие, чтобы выспаться. Усталость и злость навалились на меня тяжелым грузом, а ведь мне предстояло пережить еще два дневных занятия.
Когда я обогнула здание, минуя маленький переулок, что-то схватило меня за руку, и сильный рывок заставил меня отшатнуться назад, на твердую поверхность. Я открыла рот, чтобы закричать, но рука заслонила его, и мое тело потащило назад, в переулок. Там твердые камни здания врезались в мой позвоночник.
Передо мной стоял Спенсер, один глаз опух и стал фиолетовым, оба глаза были красными с глубокими черными кругами под ними. Его тело тряслось, губы были опущены, как будто он собирался заплакать.
Я вскрикнула, и он сильнее сжал руку, его челюсть сжалась от разочарования.
— Пожалуйста! Послушай меня! Хотя бы минуточку. Я умоляю тебя.
Сердце заколотилось в груди, я смотрела на него, гадая, что он сделает. Был ли он настолько безумен, чтобы задушить меня? Достаточно ли он зол, чтобы ударить меня?
— Я знаю, ты думаешь, что я пытался... причинить тебе боль... той ночью. И я клянусь тебе, Лилия. Я не пытался. Я не причиню тебе вреда. Никогда. — Его голос дрожал, как будто он был на грани срыва. — Есть вещи, о которых ты не знаешь... люди, которые... очень плохие здесь. И профессор Брамвелл — один из них. Ты понимаешь?
Я не потрудилась ни покачать головой, ни кивнуть в ответ на его замечание.
— Он выбил из меня все дерьмо той ночью. Он сделал это с моим чертовым глазом. — На это я попыталась покачать головой, и он прижался ко мне, яростно зарычав. — Да, он это сделал! Я, блять, видел его. Он снял эту гребаную маску и выбил из меня все дерьмо. И никто мне не верит. Ни Лэнгмор. Ни мой гребаный отец. Даже ты. — Он опустил взгляд, в его глазах блестели слезы. — Были ли у меня намерения в ту ночь? Нет. — Закрыв глаза, он покачал головой. — Конечно. Как я мог не иметь, когда ты пришла в том платье? Но я не накачивал тебя наркотиками. Я бы не стал этого делать. Только не с тобой.
Я откинула голову в сторону, и он убрал руку от моего рта.
— Ты накачал Мел наркотиками?
Его брови сошлись, и он вздохнул.
— Да. Но это не то, что ты думаешь. Я просто пытался выяснить, что ей известно о Дженни и Брамвелле. Мне просто нужно было, чтобы она немного расслабилась.
— Ты пытался заняться с ней сексом?
— Я флиртовал. Пытался поцеловать ее, вот и все. Опять же, это была просто попытка заставить ее поговорить со мной.
— Значит, она говорила правду. Ты действительно подонок.
Пальцы впились в мои руки, и он крепче прижал меня к себе.
— Я сделал это дерьмо не потому, что хотел. Я сделал это, потому что должен был.
— Что, черт возьми, это значит? Твой отец подговорил тебя накачать ее наркотиками?
Выражение его лица потемнело, и холодная струйка тревоги коснулась моей шеи.
— Я же говорил тебе. В этой академии есть плохие люди. Некоторые хуже других.
— Я видела тебя с Гилкрист. Я видела, как она... прикасалась к тебе.
Выражение стыда исказило его лоб, и он отвел от меня взгляд.
— Ты поцеловал ее.
— Она угрожала, что завалит меня, если я не... — Он скорчил гримасу и выдохнул с трудом, отвращение скривило его губы.
— Если ты не сделаешь что?
В его глазах блеснули слезы, когда он покачал головой.
— Спенсер, если бы ты не сделал что? Это Гилкрист подговорила тебя на все это?
Он посмотрел в сторону переулка и вернулся ко мне, его рука судорожно гладила мои волосы.
— Ты мне нравишься, Лилия. Очень. Слишком сильно. Я не могу перестать думать о тебе, и меня убивает осознание того, что ты меня сейчас ненавидишь.
— Я не ненавижу тебя. Просто мне очень нужно, чтобы ты сказал мне правду.
— Если я тебе дорог... хоть немного... хотя бы как друг, ты будешь держаться подальше от Брамвелла.
— О чем ты говоришь? Он мой профессор.
— Я вижу, как он иногда следит за тобой. Ты даже не понимаешь, как сильно он за тобой следит. Он следил за тобой на занятиях. Он, наверное, и сейчас за тобой следит, черт возьми. Этот парень — псих.
Несомненно, испытывая замешательство, затуманившее мой разум, я покачала головой.
— Да. Следит. Будь осторожна, Лилия. И вообще, уходи из этой академии на хрен. Тебе же лучше. —Положив ладонь на мое горло, он не сжал его, а только погладил большим пальцем. Его лицо скривилось, как будто он мог заплакать прямо здесь. Но вместо этого он бросился бежать по аллее.