— Мне нужно кончить. Я так хочу кончить! — Я крутила бедрами, отчаяние вибрировало в моих мышцах, усиливая боль. Я жаждала его прикосновений, как увядающий цветок.
Потребность, которую он разжигал своими пальцами, пронеслась по моему телу с карающей силой.
— Ты маленькая развратная нимфа, не так ли? Перевернись. — Он приказал резко и безжалостно, и когда я перевернулась на живот, грубо поднял меня на колени.
— Задница вверх. Руки на матрасе.
Раздраженная и болезненно возбужденная, я сделала именно это, позволив ему развести мои колени в стороны, как он хотел. Мне это было необходимо. Мне нужно было, чтобы он довел меня до конца, иначе я умру в муках. Возможно ли это вообще? Может ли кто-то умереть от отчаянной потребности кончить?
Его большие ладони приковали мои лодыжки наручниками к матрасу, удерживая меня в раскрытом состоянии. Я ждала, что он что-нибудь сделает. Он снова засунет в меня пальцы или проведет языком по моему пульсирующему клитору. Мои бедра дрожали от жадного желания, которого я никогда раньше не испытывала. Вместо этого он наклонился надо мной, обхватив меня мускулистыми руками.
— Могу поспорить, что твоя киска прямо сейчас жаждет, чтобы ее заполнили. — Это был не вопрос. Садист знал, что делает.
Напряжение в воздухе отдавалось зубами и когтями, зазубренные края которых терзали мою кожу. Никогда в жизни я так сильно не хотела быть разрушенной.
— Да. Пожалуйста. Это больно. О, Боже, это больно.
Резкая боль пронзила мой череп, когда он дернул меня за волосы, поднимая мою голову с кровати.
— Ты думала, что я буду жалеть тебя? Что я буду нежен? Я испытываю эту пытку каждый раз, когда ты входишь в комнату. — Он надавил большим пальцем на складку моей задницы, и я затаила дыхание, когда он угрожающе надавил и помассировал тугое кольцо мышц. — Так что мне не жаль тебя, Лилия. На самом деле, это греет мою грязную поганую душу, когда я знаю, что тебе так больно.
Держа большой палец в этом месте, он поочередно лизал мою киску и ласкал ее пальцами. Каждый раз, когда я приближалась к кульминации, он останавливался, оттягивая меня от края, и я оставалась мокрой и вдвойне нуждающейся. Он играл со мной так, казалось, целую вечность, не уставая от этой порочной игры.
Я же, напротив, царапалась и умоляла, едва не всхлипывая.
Снова лежа на спине, я обхватила руками колени, открывая себя для него, когда он приказал мне это сделать. С тем же холодным выражением лица, что и раньше, он смотрел на меня, поглаживая свой член. Дразня меня. Контроль, который он демонстрировал, только усиливал мое возбуждение, так как он смотрел на меня такими переменчивыми глазами, что у меня все сжалось внутри.
— Я не могу выразить словами, как бы я хотел засунуть в тебя свой член прямо сейчас. — От одного этого предложения его кончик заблестел еще большим количеством преякулята.
Я хотела сказать ему, чтобы он сделал это, но размер члена пугал меня. Возможно, он разделит меня на две части. Вместо этого я облизала губы, желая почувствовать вкус жидкости, собравшейся на головке.
— Ты готова кончить, Лилия?
— Пожалуйста, не дразни меня. Я больше не могу этого выносить.
— Не дразнить тебя? Так, как ты дразнишь меня каждый день, в этих коротких юбках и с этими надутыми, соблазнительными губками? Эта отвратительная помада, которую я представляю себе размазанной по всему своему члену.
— Ты и сам одеваешься не как священник. Ты же не думаешь, что каждая девчонка в классе не мечтает тебя трахнуть?
— Мне плевать на всех девчонок. Есть только одна, которая приходит мне в голову гораздо чаще, чем следовало бы. Итак, я собираюсь добить тебя, Лилия. Я дам тебе разрядку, которой ты так жаждала, и больше не прикоснусь к тебе. Но эта киска принадлежит мне. Если ты подпустишь к ней любого другого недостойного мудака, я вырежу ему язык и отправлю его тебе в банке с образцами.
Я, должно быть, была больна, если учесть, что по моей заднице текла волна возбуждения, когда я впитывала его грязные и психованные слова. Каким бы воспитанным и утонченным он ни был, в нем была какая-то тьма, которая не могла не возбудить мое либидо. Он возбуждал нечестивую боль, которая пела о тех сокровенных фантазиях, которые я хранила в коробке, перевязанной черной ленточкой, где-то в глубине моей головы.
Красная и опухшая от его неустанного сосания, я представила, как на следующий день сижу на лекции, смотрю на него в рубашке на пуговицах и темных джинсах, слушаю этот голос, который заставлял каждую девушку в классе желать, чтобы он преподавал эротическую литературу. Я попыталась представить себе ужасающее чувство осознания того, что он был у меня всего один раз, но этого было достаточно, чтобы испортить мне всю оставшуюся жизнь.
Но я не могла оставаться в этих мыслях. Все мысли вернулись в настоящее, когда он снова прильнул ко мне губами. В этот раз он был нежнее, как будто знал, что все подходит к концу, и хотел насладиться последними крупицами.
Легкими щекочущими движениями он дразнил и дразнил меня, снова доводя до пика. Мое тело напряглось и расслабилось, я не решалась позволить ему повести меня по такому коварному пути, не доверяя его уловкам, но он был настойчив. Он не двигался, не будоражил мои чувства какой-то безумной сменой положения. Он возбуждал мой аппетит одним и тем же последовательным движением языка, пока мои мышцы снова не задрожали, дыхание не стало прерывистым, а руки не сжались в тугие кулаки.
Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, — умоляла моя голова. Буря внутри моего живота билась, скручивалась и накатывала, как набирающий силу прилив. Быстрее. Быстрее. Этот эйфорический гребень навис надо мной, как злая угроза, которая утянет меня под воду и утопит в черном шквале экстаза. Я хотела выплеснуть ему в лицо тот же яд за то, что он отказывался дать мне кончить, заставлял ждать финала, которого он так явно добивался от меня своим неумолимым языком.
Но я не могла. Проклятье, этот человек заставил мои мышцы сжаться в судорогах и дрожать от отчаяния.
Он еще раз провел языком, и волна безжалостно обрушилась на меня, взорвавшись в затылке. Выгнувшись всем телом, я выкрикивала его имя, извиваясь под его неумолимым ртом, а он, покачивая лицом, долго и мучительно посасывал мой клитор, чтобы довести меня до конца.
Он отпустил меня с хлопком, и я переждала последующие толчки, которые пронеслись по мне, как крошечные разряды электричества. Это было все. Все, о чем я только мечтала, и когда он застонал, слизывая вытекающую из меня жидкость, я подняла голову с кровати, чтобы запечатлеть эту сцену в памяти. Каждое ощущение, каждый запах, каждый звук. Я хотела, чтобы он был в моей крови, пульсировал во мне, согревал мою кожу в те ночи, когда я оставалась одна в своей постели и думала об этом моменте. Прямо здесь. Прямо сейчас. Навсегда.
Он оттолкнулся от моих бедер и посмотрел на меня с благоговейным видом, от которого у меня снова затрепетал живот, — таким, который умолял меня отвести взгляд, чтобы не видеть, как на его лице появляется выражение гордости за победу, как это было у любого другого парня, который чувствовал, что каким-то образом покорил меня после того, как переспал.
— Я знал, что ты будешь чертовски красива, когда кончишь, но я не представлял, что ты будешь выглядеть так.
— Как?
Он не ответил, но плотский и собственнический блеск в его глазах, когда его пальцы впились в мою кожу, сказал все. Моя. Крепко ухватив меня за лодыжки, он подтащил меня к краю кровати и повалил вперед, зацепившись за протянутые руки. Одной рукой он гладил мои волосы, а его губы прильнули к моей шее.
— Если хочешь, можешь сначала принять душ, — сказал он мне в шею.
После того, что он со мной сделал, принимать душ отдельно казалось почти глупым, но я не стала предлагать.
— Ты первый. — Я еще не хотела смывать его с себя. Какая-то часть меня надеялась, что его сущность просочится под мою кожу. Может быть, он почувствует ту же дрожь потребности, что и я, если я сохраню часть его внутри себя. Какая тошнотворная мысль.