— Деврик, какой приятный сюрприз. Присаживайтесь. — Она указала на один из стульев, и ее взгляд задержался на моем паху. Черт побери, она, наверное, думала, что это из-за нее.
— Как я понимаю, вы обвинили одну из моих студенток в списывании и поставили ей дерьмовую оценку, аргументируя какими-то мелкими замечаниями.
Оторвав взгляд от моего члена, она насмешливо произнесла.
— Прошу прощения. Вы пришли сюда именно за этим? Защищать свою студентку? — Когда я не удосужился ответить, она расправила плечи. — Так получилось, что она моя студентка тоже, и она не смогла дать связные ответы на вопросы эссе.
— Я читал ее ответы, и они были не только связными, но и точными. Что касается обвинения в списывании, то мы с вами знаем, что мисс Веспертин с большим успехом списала бы у мертвого опоссума, чем у Спенсера Липпинкотта.
— Спенсер, оказывается, очень хороший...
— У меня мало времени, — сказал я, прервав ее, мой член с каждой секундой становился все более вялым. — Итак, давай разберемся, в чем дело. Я отверг тебя. Ты злишься.
В ее глазах мелькнуло недоумение, и она дернулась от явного дискомфорта.
— Как ты смеешь вмешиваться в это дело?
— Ты не сердишься на меня?
Ее взгляд переместился на меня, и она открыла рот, чтобы заговорить, но затем снова дернулась.
— Ну, конечно, сержусь. Мне больно.
— И ты вымещаешь это на студенте, который не заслуживает твоего гнева.
— Я вижу вас двоих. Это странные отношения.
— Ты видишь все глазами ревнивого человека, — сказал я категорично. — Между мной и мисс Веспертин нет никаких отношений. — Даже я был поражен тем, как легко вырвалась эта ложь. Между нами что-то было, просто я не знал, что именно. — Перестань использовать ее как грушу для битья.
Она постучала неухоженным пальцем по столу, глядя в ответ на то, что, должно быть, выражало абсолютную апатию на моем лице.
— Отлично. Хотя я остаюсь при своих первоначальных оценках и наблюдениях, ради тебя я пересмотрю результаты теста мисс Веспертин и сниму с нее обвинения, но при одном условии.
Я с нетерпением ждал, когда она это скажет.
— Поужинай со мной.
Бинго. Именно то, что я и хотел.
— Нет.
— Нет? — Она ехидно засмеялась. — Тогда сделай себе одолжение, Деврик, и не лезь в дела, которые тебя не касаются. Иначе у меня появятся другие обвинения, кроме списывания. — Подняв бровь, она скрестила руки. — Например, твое странное общение с мисс Веспертин.
— Я бы предложил администрации связаться с мисс Веспертин и поинтересоваться о любом неподобающем поведении. Мое взаимодействие с ней было не менее чем честным и профессиональным. — При этих словах моя душа чуть не разорвалась.
— Возможно. Но кто поверит человеку, которого ранее обвиняли в подобном поведении?
— Точно так же, кто поверит, что уважаемый профессор решит выставлять дерьмовые оценки на почве ревности. — Я достал телефон из кармана, чтобы показать, что запись продолжается, и нажал «стоп», сдерживая смех, когда ее глаза чуть не выскочили из глазниц. — Не шути со мной, Лоретта. И не лезь в мои дела, иначе я позабочусь о том, чтобы каждый член администрации и мой адвокат получили копию этой записи.
ГЛАВА 50
ЛИЛИЯ
Он отказывался смотреть на меня.
Одетый в темные джинсы и белую рубашку на пуговицах, профессор Брамвелл стоял у входа в лекционный зал и описывал хемотаксическое поведение Лейшмании — тема, которая мне вдруг стала безразлична, — не удостоив меня ни единым взглядом. Меня бы это расстроило, если бы он несколько раз не потер затылок, челюсть и даже не расстегнул пуговицу на рубашке, что не осталось незамеченным девушкой, сидевшей передо мной. Она сфотографировала его с подписью «Да, Папочка Смерть» и увеличила переднюю часть его штанов, чтобы были видны очертания выпирающего члена.
Я дернулась на своем месте, наглый сорванец во мне захотел ударить ее по спине. Сильно. Впрочем, это была не ее вина, ведь этот мужчина источал секс и мужественность из каждой поры своего тела. Один только его вид вызывал в памяти картины пота и мускулов, двигавшихся как хорошо отточенная машина. Я вздрогнула от этого, отвернувшись, чтобы избавиться от грызущей мысли, которая заставила меня скрестить ноги.
Черт бы его побрал.
Когда я выходила из аудитории, закатив глаза на вереницу девушек, ожидающих, что они зададут миллион вопросов, лишь бы получить несколько минут его внимания, я поймала на себе его сосредоточенный взгляд, который следовал за мной. С этих пор все так и будет. Взгляды украдкой и неловкое молчание. Я ненавидела это, это напряжение между нами. Прошло всего несколько часов, а я уже скучала по его грубым рукам и по мягким губам.
Остаток дня я провела в бездумных движениях. Мышечная память. Открывала ноутбук, делала записи, собирала их, шла на следующее занятие, ела. В голове все время крутились мысли о профессоре Брамвелле и о том, чем мы занимались накануне вечером.
Стоя под долгим горячим душем, я прижалась лбом к кафелю и отчаянно пыталась воссоздать эти ощущения своими собственными пальцами. Ни струи воды, ни тепло, ни гладкость моего тела не могли воспроизвести то возбуждение, которое вызывал его рот. Как голодный, изголодавшийся зверь, который никогда не насытится. Все, что будет после него, будет посредственным.
Он был прав. Он полностью разрушил меня. Разорвал меня на части, открыв мои самые темные тайны, которые он изменил и вылепил, чтобы вместить туда себя, и сшил меня обратно, как нечто совершенно иное.
Я даже не узнала ту тоскующую дурочку, в которую превратилась. Глядя на себя в запотевшее зеркало в ванной, я покачала головой.
— Какого черта ты делаешь? — прошептала я.
Я должна была забыть об этом. О нем. Это была одна ночь. Ночь, которую я никогда не забуду.
И ничего больше.

ГЛАВА 51
ЛИЛИЯ
Мне нужно было проветрить голову.
Бег всегда был для меня источником снятия стресса, а поскольку я не могла уснуть, то решила, что пробежка вокруг кампуса может распутать клубок мыслей в моей голове.
Облачившись в толстовку «Дракадия» и черные шорты, я захватила свой перцовый баллончик и вышла в тускло освещенное раннее утро. Рассвет наступит только через сорок пять минут, и на территории университета царило умиротворяющее спокойствие. Прошло уже несколько недель с тех пор, как я в последний раз выходила на пробежку, и мне было приятно поработать мышцами, которые ослабли из-за моего безумно напряженного графика.
В начале семестра я ознакомилась с расписанием бега Деврика. Судя по тому, что я заметила, он начнет бегать не раньше, чем через час, а значит, я могу не опасаться столкнуться с ним, и, надев наушники, я пошла по дорожке вдоль общежития, где несколько других бегунов помахали мне рукой. Большинство из них были спортсменами, судя по спортивной форме Дракадии, которую я видела на поле во время тренировок. Мой плейлист представлял собой дикую смесь рэпа и альт-рока, изредка в него попадала поп-музыка.
Воспоминания о ночи с профессором Брамвеллом всплывали в памяти беспорядочными вспышками.
Напряженный взгляд. Его руки на мне. Его лицо между моих ног.
Кроссовки стучали по бетону, я ускоряла шаг, хвостик хлестал меня по лицу. Я мчалась по академическому крылу Роулингс и вверх по небольшому холму к дому Сигма Фи, как будто эти мысли преследовали меня.
Снова нахлынули образы.
Его губы на моих. Кулак, запутавшийся в моих волосах. Его ладонь зажимает мне горло.
Изо рта у меня вырвался пар, когда пульс участился, я увеличила скорость движения ног.
Пальцы внутри меня. Грязные, произнесенные шепотом слова. Развратные мысли. Зубы впиваются в мою челюсть.
Я побежала еще быстрее, дыхание стало неровным, сердце колотилось в груди. Я уже не бежала, а мчалась по территории университета, мышцы слабели от напряжения. Прохладный воздух загустел в легких, и я сбавила темп до бодрой ходьбы, с трудом переводя дыхание. Зажмурив глаза, я усилием воли заставила себя прогнать мысли о нем, потому что, черт возьми, я знала, что это не сработает. Он был моим профессором. Он мог повлиять на мою оценку и, возможно, даже на стипендию. Я не могла позволить себе потерять ее. Я не могу позволить себе покинуть Дракадию.