— Боюсь, что вся неделя у меня занята. — Фиолетовый свет струился сквозь стеклянную банку, когда он поднял ее, рассматривая гроздь ягод внутри. — Возможно, вы найдете свободное место на следующей неделе.
Занята? Чем? Его фанатками, которые приходят со списками вопросов только для того, чтобы пофлиртовать с ним?
— Отлично. — Я хотела закричать. — Все в порядке. Я уверена, что смогу договориться с Россом о личной встрече.
В этот момент он, наконец, повернулся ко мне с абсолютно убийственным выражением лица.
— Завтра, мисс Веспертин. После лекции. — Презрительная злость в его тоне сказала мне то, в чем он никогда не признался бы мне в лицо.
Он ревновал.
И, черт возьми, мысль об этом заставила мое извращенное маленькое сердце запеть.
***
Выйдя из полуночной лаборатории, я заметила свет в одной из других лабораторий, расположенных в другом конце коридора, где за столом сидел Брайсон и яростно печатал на компьютере. Охваченная любопытством, я покинула группу, направлявшуюся к автобусу, и вошла в комнату, где кроме него никого не было.
— Привет.
Он поднял глаза от компьютера и улыбнулся.
— Привет, как дела?
— Засиделся до поздна?
— Да. У меня завтра исследовательский проект.
— О, тогда мне, наверное, не стоит тебя беспокоить.
— Нет, все в порядке. Мне не помешает перерыв. — Он жестом указал на один из табуретов напротив себя.
Мне пришлось бы возвращаться в общежитие пешком, но это было бы не впервой. Теперь, когда я знала, что человек в птичьей маске был не более чем галлюцинацией, я видела его не так часто. Или я просто перестала его искать.
— Итак, какая тема? — спросила я, заглядывая в его записи на скамейке.
— На самом деле я действительно очень взволнован. Итак, ты знакома с черным камнем, верно?
— С тем, что продают в аптеках города? Да.
— Так вот, химический факультет сейчас работает над каталогизацией недавно обнаруженного металла, найденного в этой породе, который называется кастеином.
— Ого. Я думала, что этот камень довольно трудно найти. Один из местных жителей сказал мне, что добывать его опасно.
— Определенно, он не так распространен, как раньше. Много веков назад бассейн стал нестабильным, образовался огромный разлом, и часть острова погрузилась в океан, — сказал он, жестом руки показывая, что в его объяснениях сквозит волнение за свой проект, и это заставило меня вспомнить о Брамвелле. — Вот так и образовался Костяной залив, — болтал Брайсон. — Скала откололась и теперь представляет собой один из самых глубоких обрывов в Дракадии. Это довольно жутко, на самом деле. Глубина мелководья — около пяти футов, а потом — бац, и вертикальный обрыв на четверть мили. Именно здесь, в подводных пещерах, можно найти наибольшую концентрацию черной породы, но она есть и по всему Костяному заливу, в гравии на берегу. Собственно, именно так мы его и нашли. В желудках чаек и ворон, которые едят мелкие камни.
Ухаживая за мамиными птицами, я знала, что у них нет зубов, и они используют мелкие камешки — гастролиты, как их называют, — для измельчения пищи в процессе пищеварения. Мне вспомнился рисунок, который я видела в одной из книг по истории острова. Череп с черными каменными зубами, принадлежащий одному из представителей племени ку'уночке. Мог ли это быть тот же самый камень?
— Это восхитительно. Совершенно новый металл? Разве это не изменит всю периодическую таблицу?
— Ну, да. Мы должны подтвердить, что он действительно новый и соответствует критериям открытия, а затем подать заявку в Международный союз теоретической и прикладной химии. Но это довольно круто. Мне просто нужно собраться с мыслями по поводу этой работы. Но... пожалуй, на сегодня я завязываю. Можно я провожу тебя до общежития?
— Тебе не обязательно это делать.
— Я настаиваю. Здесь не Ковингтон, но все равно нужно быть осторожным. Лучше ходить вдвоем.
— А как же быть, если тебе придется возвращаться одному?
Он фыркнул и пожал плечами.
— Мое общежитие находится недалеко от твоего. Там одна камера и аварийный пост. Все освещено.
— Тогда, может, проводим друг друга до этой точки и там разойдемся.
— Я так не думаю. Я предложил проводить тебя, вот я тебя и провожаю.
— Ну, если ты настаиваешь. — Я подождала, пока он соберет свой ноутбук и разбросанные записи, и мы вместе вышли из Эмерик Холла. — Могу я спросить тебя о том, что меня беспокоит?
— Конечно.
— Какие отношения были между Дженни Гаррик и Мел? Насколько я знаю, Дженни встречалась с лучшим другом Спенсера, верно? — Когда мы пересекали двор, от перепада температуры моя кожа покрылась мурашками.
— Конечно, я мало что знаю с точки зрения Мел, но да. Думаю, Мел согласилась на пару свиданий со Спенсером. До тех пор, пока он, ну знаешь...
Странно, что он не хотел произносить это вслух.
— Как ты думаешь, это отец Спенсера спустил его с крючка? Кажется, за употребление наркотиков студента должны были бы исключить из академии.
— Может быть, если предположить, что Мел говорит правду.
Я уже знала, что она говорит правду после моего разговора со Спенсером, но было интересно, что он в этом усомнился.
— На самом деле, профессор Гилкрист поддержала его историю.
— Что? — У меня в голове промелькнула картинка, как она обхватывает его пах. Снова.
— Да. Она утверждала, что занималась с ним примерно в то время, когда Мел должна была быть под действием наркотиков. То же самое она утверждала, когда пропала Дженни.
Я знала, что первое было ложью, исходя из признания Спенсер. Возможно ли, что она снова солгала ради него?
— А Спенсера вообще подозревали?
— Может быть, мимолетно. Но все были уверены, что к ее исчезновению причастен Брамвелл. Говорят, он убил ее и бросил в одну из мусоросжигательных печей.
Какой ужасный слух. Даже если я была уверена, что это неправда, по позвоночнику все равно пробежал холодок.
— Там были камеры?
— Да. Похоже, часть записей пропала после того, как Дженни покинула лабораторию Брамвелла. Они утверждают, что при сохранении видеозаписи в облаке произошел какой-то сбой. Последовательность видео каким-то образом пропала, и временные метки не совпали.
— Но ведь кто-то, скорее всего, подделал запись, как ты думаешь? — Я, конечно, недостаточно разбиралась в камерах наблюдения и облачных хранилищах, но казалось необычным, что такая важная последовательность просто исчезла.
— Думаю, да. Но что я могу знать? Я всего лишь химик.
— Как ты думаешь, Брамвелл имеет какое-то отношение к ее исчезновению?
Он хмыкнул и пожал плечами.
— Я не знаю. Хотелось бы думать, что нет, но у его семьи такая жуткая история. Убийство определенно заложено в его генетике. У него был брат, который тоже пропал без вести. Такое впечатление, что вся их семья — это сплошные теории заговора.
Я знала историю его брата и видела боль в глазах Деврика, когда он рассказывал мне о нем. Только из любопытства я спросил Брайсона, чтобы узнать, что студенты думают об этой части его прошлого.
— Значит, ты считаешь, что Брамвелл-старший также стоял за массовыми самоубийствами?
— В исследовании документально подтверждено, что он вводил этим женщинам что-то. Что-то, что заморочило им голову. Думаю ли я, что он сам их утопил? Может быть и нет. Но я считаю, что это из-за него они погибли.
Наконец мы добрались до страшного участка леса. Леденящее покалывание пробежало у меня по затылку, когда мы вдвоем шли в темноте. Совсем не то чувство, которое я испытывала, возвращаясь ночью из метро домой. Там я была одной из сотен людей, идущих по ночной улице. Случайный человек. Здесь же нападение казалось более интимным. Личным.
Небольшая рощица выходила на лужайку перед моим общежитием.
— Ну что ж, думаю, на этом наши пути расходятся, да? — спросила я, доставая из сумки бумажник, в котором лежала моя идентификационная карта.
— Да. Эй, только не говори Мел, что я рассказал тебе о Дженни.