— Я ужасно виновата перед тобой. Мне давно надо было с тобой поговорить, но я не решалась.
Ну вот, сказала. Он отшатнулся, будто его ударили:
— То есть ты хочешь сказать… это длится уже долго?
— Мы снова встретились примерно месяц назад. До этого я была тебе верна.
— Месяц… — Славик покачал головой. — Но послушай, он ведь бросал тебя однажды… И ты его простила вот так, сразу?
— Мне не за что было его прощать. Я сама была во многом виновата.
— Не знаю… Я думал иначе.
Лена погладила его по руке.
— Ты всегда и во всем меня оправдывал. Но это не значит, что я действительно всегда правильно поступала.
— Ты мне не ответила.
— Что?
— Как мы будем дальше жить.
Лена виновато посмотрела на него:
— Ты разве не понял? Мы не сможем жить с тобой дальше… вместе. Я не смогу. Вся моя жизнь связана с Игорем, и всегда была связана.
Она облизнула пересохшие губы и продолжила на одном дыхании, словно боялась, что он ее перебьет:
— Я не знаю, смогу ли когда-нибудь искупить вину перед тобой. Мне очень нужно твое прощение. Но, даже если ты так и не сможешь меня простить… — это ничего не меняет.
Славик слушал, не глядя на нее и закусив губу. Лена выжидательно смотрела на него. С минуту он молчал, а потом спросил, по-прежнему не поднимая глаз:
— Ты очень его любишь?
— Игоря? Очень. Я не могу без него жить.
— А… меня?
Лене не хотелось еще раз причинять ему боль:
— Зачем ты спрашиваешь?
— Да, действительно…
Славик горько усмехнулся, потом все-таки посмотрел на жену:
— А ты вообще меня когда-нибудь любила?
— Зачем же ты спрашиваешь? — повторила Лена. — Ты и так знаешь ответ… Я никогда тебя не обманывала.
— Никогда? — В тоне Славика слышалась горькая ирония.
— Слава, если ты хочешь, я могу сказать все словами, только вот надо ли?
Славик упрямо посмотрел на нее:
— Надо.
Лена вздохнула:
— Я всегда относилась к тебе как к самому лучшему другу. Но других чувств у меня никогда не было, и ты это знал. Я вышла за тебя замуж с отчаяния и очень старалась тебя полюбить как мужа. Поверь мне, очень старалась. Но сердцу не прикажешь. Любимых нам выбирают где-то там — на небесах, наверное. И ничего с этим поделать нельзя.
Она устало откинулась на подушки. Славик немного посидел молча, потом поднялся:
— Когда ты хочешь развестись?
— Как можно скорее, чтобы не мучить ни тебя, ни себя. Ни его.
— Хорошо.
Он направился к двери. С порога обернулся и посмотрел на нее долгим взглядом. На этот раз Лена в его глазах ничего не прочла. Впервые они были для нее непроницаемы.
— Ты зайдешь еще? — робко спросила она.
Славик пожал плечами, перешагнул порог и аккуратно закрыл за собой дверь.
А вечером ей передали розы. От Славика. И записку: «Я не виню в случившемся ни тебя, ни себя. Ты права — сердцу не прикажешь. В конце концов, судьба подарила мне, может быть, незаслуженно, четыре года рядом с тобой. Как я могу пытаться удержать тебя, если единственное, чего я всегда для тебя желал, — это счастья. Будь счастлива. Пока нам лучше не встречаться, лучше для меня. На развод я подам завтра же». Лена прочитала раз, другой и, сложив белый листок вчетверо, убрала в ящик тумбочки. Бедный милый Славик! Почему к хорошим людям судьба часто бывает жестока и несправедлива?
Но потом пришел Игорь, и все остальное перестало для Лены существовать.
Вообще-то Игорь был единственным, кого она видела во время своего вынужденного заточения. С тех пор как ее перевели из реанимации, он проникал к ней всеми правдами и неправдами. В первый раз он поднялся по пожарной лестнице до третьего этажа, а потом прошел по широкому карнизу к ее окну. Это чуть было не кончилось плачевно — вызовом милиции и пожарной команды. Потом он избрал другой, но столь же неординарный путь — спустился с крыши, благо здание было пятиэтажным. Но потом он остепенился, подкупил персонал — Лена не знала чем, то ли деньгами, то ли обаянием, а может быть, и тем и другим одновременно, — и приходил уже «законно», в белом халате, под видом медбрата. Один раз ухитрился даже остаться на «ночное дежурство» возле нее. Вот тогда Лена порадовалась, что ее поместили в одноместную палату! Правда, вообще-то палата была двухместной, но вторая кровать пустовала. Лена даже предложила Игорю занять ее и переквалифицироваться из медбрата в пациента — разумеется, понарошку. Он обещал над этим подумать.
И вот сейчас он уже как благовоспитанный посетитель сидел рядом, держал ее руки в своих, и казалось — теперь ничто их не разлучит.
— Как твоя выставка? — спросила Лена.
— Прекрасно. Все идет как задумано.
— Когда открытие?
— Вообще-то планируется в конце следующего месяца.
— В июле?
— В августе. Ты забыла, что сегодня первое июля.
— Все равно скоро. — Она огорчилась.
Игорь улыбнулся:
— Тебе хотелось бы, чтобы это случилось через год? На Западе дела делаются гораздо быстрее, хотя бюрократии и там навалом.
— Да не в этом дело. Тебе же, наверное, надо присутствовать на открытии?
— Вообще-то да.
— И ты уедешь. И опять без меня. Как я некстати заболела!
Он наклонился и поцеловал ее в лоб, у самых корней светлых волос:
— Любимая, болезни всегда некстати. Ничего, ты поправишься, и поедем вместе.
— Из больницы меня, надеюсь, уже выпустят, хотя не уверена: они говорят, что продержат меня месяц с небольшим. Всякие обследования, это ужас как долго! Но вот уехать мне врачи вряд ли разрешат.
— Ты, как всегда, невнимательна. — Он посмотрел на нее с хитрой усмешкой.
Лена притворно нахмурилась:
— Так. Что я не заметила на этот раз?
— Я сказал «планируется», а не «открывается». Планы можно изменить.
— Но это же, наверное, сложно?
— Сложно, но можно.
Лена нахмурилась уже непритворно:
— Но я не хочу, чтобы из-за меня у тебя возникли осложнения.
— А я не хочу открывать вернисаж без тебя.
— А контракт?
— Контракт уже почти оговорен и будет подписан в сентябре.
Лена молчала. Игорь посмотрел на нее ласково и чуть встревоженно:
— Что-то опять не так?
— Нет… Но, я думаю, мне надо будет привыкать к твоим частым отлучкам. Если ты собираешься разъезжать по миру в поисках сюжетов…
— Ну так что?
— Я же не смогу ездить везде с тобой…
— Даже если бы смогла, я бы не позволил. Мало ли куда заносит фотокорреспондента! Ты будешь ждать меня в нашем доме, вести хозяйство и воспитывать детей.
— Детей… — По лицу Лены промелькнула тень. Совсем мимолетная, но Игорь заметил:
— Чем ты недовольна? Я не собираюсь держать тебя все время беременной по примеру наших предков. Но одного ребенка-то, а лучше двух, мы с тобой можем себе позволить?
— Знаешь, — Лена вздохнула, — мне сейчас кажется, этот выкидыш был не случайным. А вдруг все это как-то связано?
— Что связано?
— Ну, сердце… И вообще…
Сейчас Лена казалась такой маленькой, такой беспомощно-растерянной, что у Игоря защемило сердце.
— Перестань. — Он прижал ее голову к груди и погладил по волосам. — Перестань. Зачем ты себя накручиваешь? Тебе же сказали тогда — просто перенервничала…
Он осекся. Не то он говорит! Господи, что бы выдумать, только бы она отвлеклась от этих мыслей? Но Лена сама переменила тему:
— Не надо переносить из-за меня открытие. Ты ведь уедешь не слишком надолго?
— Я же сказал, что не хочу ехать без тебя.
— Но…
— Ладно, — прервал ее Игорь. — У нас еще есть время это обсудить. Ты только не волнуйся.
Этим же вечером Игорь поехал на квартиру Трофимовых. Дверь открыл Славик.
Какое-то время они молча смотрели друг на друга, потом Славик хмуро сказал:
— Ну что ж, проходи, раз пришел.
— Ольга Васильевна дома?
— Нет. Звонила, сказала, что скоро будет.
— Я подожду?
— Жди.
Славик повернулся и пошел в комнату. Через раскрытую дверь Игорь увидел на полу стопки книг, увязанные веревками, большую картонную коробку, тоже уже перевязанную. Платяной шкаф был распахнут, и Славик ожесточенно запихивал вещи в чемодан. Чемодан никак не желал закрываться, все время что-то вылезало то с одного боку, то с другого. Игорь чуть было не спросил, не помочь ли ему, но вовремя прикусил язык: вопрос прозвучал бы как издевка.