Солнце согрело воздух. Ветер отсутствовал. Пели птицы. Природа ликовала.
И спросил Георгий, отмахиваясь от дыма:
— Давно в институте работаешь?
— Девятый год, — Петр щелчком отбросил окурок. — До этого шабашил. Деньги были нужны.
— На дачу?
— Нет. Дача и машина — потом, когда втянулся. А по первости… Мы же только поженились. Комнату снимали. Нинка училась.
— Погоди, как комнату снимали? А родители?
— Дурота! Я же у тетки рос. Не помнишь?
— Это я, положим, помню, — впервые с начала рассказа солгал наш герой. — Но отец Нины? Приемный отец?
Петр неопределенно посвистел.
— Объяснить по-человечески можешь? — интерес Георгия стремительно возрастал.
— А чего объяснять? Тестя моего видел? То-то и оно… Как узнал старик обо мне — взъерепенился! А что? Его понять можно. На дочку аж не дышал. Ноги мыли воду пил. А тут я, "здрасте — пожалуйста".
— Не понимаю, что в тебе плохого? — пожал плечами Георгий. — Высшее образование, перспективный жених.
— А у него таких перспективных — мешками. Под ногами шарахались. Он же ректором был. Ему непременно прынца подавай. Крику было — туши свет!
— Ну а ты?
— А что я? Креплюсь. Нинку, понимаешь, сильно любил.
— А Нина?
— Сначала тоже не очень. Почти ноль внимания. Но однажды сама ко мне прибежала. Вечером уже. На улицу вызвала. Любишь, говорит, меня? А я слова сказать не могу, головой киваю, как лошадь. Тогда, говорит, давай поженимся. Только чтобы жить не с теткой. Ну, я назавтра комнату снял, туда и переехали. А расписались через месяц.
— И ты сразу начал шабашить?
— Нет, не сразу. Летом. Нинку на юг отправил, ее стипендия да мои аспирантские — вместе хватило. У самого десятка. Думал временно в дворники пойти, да знакомого встретил, Он в бригаде был. Сговорились…Нинка приезжает, а у меня полтысячи в кармане. С тех пор и шабашил.
— А Нина?
— Что Нина?
— Ну… был аспирантом, без пяти минут кандидатом наук, и стал шабашником.
Петр пожал плечами.
— Да мы как-то на эту тему не общались…
— Чего ж шабашку бросил?
— Надоело. Мотался, как собака, дома не бывал. Да и тупеть начал. Чуть, понимаешь, говорить не разучился. Нинка мне сегодня правильно врезала. Плюнул, остался. Всех денег не заработаешь.
— Ясно, Ну а сейчас как живешь?
— Нормально. Детей вот нет, жаль. Нинка не хочет.
— С тестем-то вы как помирились?
— Сам приполз. Куда ему деться? Он Нинку любит… Да он мужик ничего. Но нервов ты ему попортил!
— Признаться, по его поведению этого не заметно.
— Уже оклемался. А сначала орал. У него это запросто. Ты же в Энске? В газете?
— Верно.
— Так он в Энск звонил. С редактором твоим ругался.
— Когда это было?
— Да летом же! Когда ты первое письмо прислал. Я тебе точно скажу — 24 августа. Мы с Нинкой в Ялту собирались, а он билеты на самолет доставал, Я за билетами заехал — слышал.
— А потом?
— Что потом?
— Когда второе письмо пришло?
— Тут Нинка вмешалась. Приструнила папашку. Она из него веревки вьет, — Петр потянулся и встал. — Ну что, пошли? Разомнемся малость?
— Пошли…
На лыжне Георгий, набрав быстрый темп, вырвался вперед, а потом пошел медленней. Рассказ Петра удивил его не так уж сильно, он ожидал чего-то подобного. Тонким своим журналистским нюхом ощущал Георгий дразнящий запах сенсации, громкой истории и, может быть, даже скандала. Следует искать дополнительных свидетелей. Знать бы только, где они. Не Краснопольского же спрашивать… Хотя, позвольте, один — свидетель известен — некто М. Преклонный, собственной персоной проживающий в Живописногорске. Впрочем, есть вариант, что он переселился в более отдаленные места. Ушел, так сказать, навсегда. Ладно, после праздников займусь его поиском. Информацией у него не разживешься, но на других он вывести может. Чем черт не шутит?
Впереди затрещали кусты, и на лыжню вывалился Петр.
— Я по прямой протопал, — улыбаясь, сообщил он, — тут срезать можно!
5
Около половины седьмого наши приятели возвращались назад, неся на плечах лыжи.
— О, приехали, — указал Петр на широкий и респектабельный след "Волги", исчезающий во дворе дачи. — Сейчас я тебя с тещей познакомлю. Забавная старуха!
И они вошли в дом…
Горел камин.
От него навстречу вошедшим поднялся Глеб Евстигнеевич.
— Ну-с, как погуляли?
— Прекрасно, — отвечал Георгий, к которому, собственно, вопрос и относился.
— Я рад. Первого января мы по традиции встаем на лыжи всей семьей. Присоединяйтесь.