Все ближе мыс Святого Себастьяна. Вышли на гряду подводных камней. Еще ни разу в бурную погоду к ней не решалась подойти рыбацкая лодка. Вода была белым бела. Волны, дробясь о скалы, высоко подкидывали пену и брызги, скалистый берег за ними едва проглядывал. Вентэро сидел за рулем, уставившись себе под ноги.
«Селестино, сын мой, нельзя тебе умирать! Ты должен жить! Должен бороться и победить...»
Среди клокотавшего моря неожиданно выросла огромная, ослизлой зеленью поросшая скала.
«Пора», — подумал Вентэро.
Мотор взревел еще отчаянней. Фалангисты замерли от страха. Вентэро выхватил из-под штанины револьвер. Один за другим прогремели выстрелы. Свободной рукой успел еще вывернуть руль. Лодка на полном ходу врезалась в камни, ее тут же подхватила крутая волна. Что-то треснуло, раскололось. Вентэро оглушило сильным ударом. Потом его перевернуло, бросило на выступ скалы. Перед глазами пошли круги. Руки судорожно пытались за что-то уцепиться, натыкаясь лишь на скользкие водоросли. Следующая волна с размаху швырнула его о скалу. Бушующий водоворот затягивал все глубже и глубже...
Днем позже на берегу между мысами Святого Себастьяна и Черным рыбаки обнаружили нескольких утопленников. Одного из них сразу опознали.
В огненном кольце
Партизанский лагерь в горах Леванта понемногу отходил ко сну. Те, кто на ночь получил боевое задание, находились уже далеко. Остальные спали в шалашах, сидели у затухавших костров или стояли на посту где-то поблизости.
Из ущелий поднималась мгла, плотная и теплая. Над вершинами сосен зажигались звезды.
В крутобокой расселине с гремящим ручьем были устроены навесы, где держали мулов. Возле навесов давно уже прохаживались двое — Родриго и Мартин. Им этой ночью предстояло проделать немалый путь и к утру доставить в лагерь продукты, которыми друзья снабжали партизан.
Сонные мулы подергивались, фыркали, старались ухватить покрытую росой траву, пока Родриго с Мартином привязывали к седлам пустые торбы и корзинки. Когда все было готово, партизаны оседлали мулов и выбрались на каменистую тропу, крутыми петлями спускавшуюся в темную долину.
Назвав пароль, всадники миновали часовых, поудобней пристроили автоматы и стали пристально вглядываться в темноту. Хотя впереди еще один партизанский пост, осторожность не помешает. Бывали случаи, когда жандармы подкрадывались почти к самому лагерю. Правда, подобные вылазки, как правило, кончались для них плачевно.
Мартин, крестьянин лет сорока, в партизанский лагерь пришел из ближних мест и лучше других знал горы, леса, долины и тропы. Почти в каждой операции его назначали проводником, и почетное это задание он всегда принимал охотно. Мартин хорошо знал и окрестных крестьян, друзей и сочувствующих, поддерживал с ними связь. Снабжение отряда лежало на нем. Этой ночью ему с Родриго, молодым рабочим из Валенсии, предстояло наведаться к тайнику, где свой человек должен был оставить вино, мясо и пшеничные хлеба. Днем открытой местностью ехать рискованно, потому и выбрали ночь.
Проехали последний сторожевой пост, узнали, что ничего подозрительного поблизости не замечено, двинулись дальше.
Родриго в таком деле участвовал впервые. Всего месяц-другой, как он покинул Валенсию и пришел к партизанам. Он ехал следом за Мартином, наблюдая за левой стороной тропы, время от времени оборачивался, поглядывал назад. Мартин следил за правой стороной. В темноте недолго напороться на засаду.
Так они ехали, потихоньку переговариваясь о том, о сем. Мартин расхваливал родной Левант, рассказывал про свой дом, откуда его выгнали каратели-жандармы за помощь партизанам. Улик против него не было, только подозрения, потому-то семью Мартина не расстреляли, а всего лишь переселили в другое место. Сам Мартин вернулся обратно и по примеру многих знакомых подался к партизанам.
— Пускай проклятые жандармы не надеются, мы так просто не сдадимся, — говорил Мартин. — О святая мадонна, поскорей прибери к рукам этих мерзавцев, да получше растопи для них котел в преисподней!
Родриго посмеивался над словами Мартина.
— Тут на мадонну надежда плоха. Уж лучше их спровадить на тот свет автоматами! Как ты считаешь, Мартин?
— Тоже годится! — согласился тот и наподдал мулу пятками по бокам. — Ну, чего шевелишь ушами, паскуда, прибавил бы шагу! Поешь, когда домой вернемся.
Разговор оборвался. Родриго в этой чуткой тишине чувствовал себя отлично, рассказ Мартина пробудил в нем воспоминания. Работа в подполье, слежка и бегство из Валенсии так живо встали перед глазами, будто все случилось вчера. Если бы крестьяне не схоронили его в своем возу и не вывезли из города, теперь бы наверняка сидеть ему в сыром тюремном подвале, а может, и того хуже — лежать под землей.