- Куда мы идем?
- Подальше. Там слишком опасно, – прохрипел он, лавируя между домами.
- Но разве вы не должны находиться с вашими…
- Я уже сделал все, что от меня требовалось. Моя роль сыграна. Жаль только, епископу тогда удалось выкрутиться, но времени уже не осталось…
- Так это вы совершили покушение на епископа?! – ошарашено выдохнул, я, едва поспевая за ним, - Да вы безумец! Вас повесят, если найдут!
- Меня не успеют повесить, даже если найдут, - странно и горько улыбнулся он. – Разве что куклу за неимением. – мы вышли к протягивающемуся вдоль береговой линии высокому парапету из грубого камня. Сальваторе остановился, слегка дрожа. – Сейчас, мой милый Анджело, я не желаю думать ни о чем, но хочу провести с тобой оставшееся мне время. – он обнял меня за талию, но после моих попыток вырваться и убежать, схватил за запястья, – Ты меня не узнаешь?
- За кого вы меня принимаете?! Отпустите меня! – я выворачивал руки как мог, он едва успевал меня останавливать.
- Анджело, глупый бутон, посмотри на меня! Ну же!
Я замер, прекратив вырываться, сквозь разведенные в стороны руки, сжатые в пальцах Сальваторе, глядя на него. Его лицо, окрашенное закатным солнцем, мне ни о чем не говорило, но вот голос… Только сейчас я смог узнать за его рычащей хрипотой знакомые мелодичные интонации.
- Баута?! – изумленно выдохнул я.
- Да, это я. Успокойся, – он обнял меня и я наконец расслабился.
- Что стало с твоим голосом? Я мог бы легко узнать тебя по нему, но не смог! – отстраняясь, воскликнул я.
Так значит, мой Ночной Кошмар носит имя Сальваторе Дельмонте и является тем, кого вот уже полгода преследуют папские ищейки.
Он не ответил, положив руки на парапет и глядя на беспокойную воду внизу.
- Сальваторе…
- Это не мое имя.
- Как? – я растерялся окончательно, – Почему?
- Я назвался им там – на площади, для безопасности моей семьи на случай, если кто-то нас услышит. Никто не должен знать настоящее имя того, кто пошел против Католической Церкви.
- Понимаю.
Он содрогнулся, пытаясь подавить новые приступы кашля. Рука, лежащая на камне, сжалась в кулак.
- Что с тобой? - он наконец совладал с позывами и выпрямился, – Ты заразился от Франческо? – я пытался унять свою тревогу, – Сальваторе…
- Франческо…- он внезапно рассмеялся, - Музыкант, игравший один и тот же ноктюрн…
- Да, – мне совсем не нравился вид Бауты. Сейчас я замечал, что под глазами у него пролегли темные тени и он заметно побледнел, – Тебе плохо? Посмотри на меня! – я схватил его за голову и зажав ее в ладонях, развернул лицом к себе. Он блаженно и болезненно улыбался мне, а после, зарывшись пальцами в мои волосы на затылке, поцеловал. Упиваясь его дыханием и теплотой губ, я чувствовал вкус металла. Вкус крови.
- Ты…ты тоже болен… – прошептал я, чувствуя, что мне трудно дышать от подступающих к горлу слез, – Значит, ты умрешь также, как и Франческо…
- Я сам выбрал этот путь, и я не умру, как Франческо, - ответил Баута, горько улыбаясь и садясь на землю у парапета. Ноги его не держали, – Потому что Франческо еще не умер.
- Что ты имеешь ввиду? – я почувствовал отчаяние. И окончательно запутался, - Скрипач Франческо Феличе умер сегодня на моих глазах! Его больше нет!
- Нет, он умер лишь для всего мира, но не для себя, – сказал он, - Франческо Феличе – это я.
- Ты?! – все прошедшие события мгновенно пронеслись перед моим взором: играющий на увитом белыми розами балконе скрипач, маска с бурым пятном на изнанке, белый бутон на синем покрывале, человек в костюме Бауты и его обещание меня убить, смерть скрипача, пожар на площади Сан-Марко…
Значит, он разыграл свою смерть, чтобы напоследок разорвать для папских прихвостней связь между скрипачом Феличе и бунтовщиком Дельмонте.
Я пытался осознать в одно мгновение, как все исправить, но лишь в бессилии заплакал, закрыв лицо руками.
- Нет. Не может быть. Это… это ложь…- бормотал я, задыхаясь, сквозь горестные спазмы. Мой мир как будто съёжился, подобно горящей бумаге. Я не хотел, чтобы он умирал! Неужели Франческо испытывал тоже самое в ту ночь, слушая мои мольбы о смерти? Это ужасное, прошивающее насквозь, словно кинжал, чувство…
- Увы, может, - облокотившийся спиной о парапет, трижды не узнанный мною Франческо обнял меня за талию, зарывшись носом в мои волосы, – Я тот, кого ты все эти месяцы приходил послушать, прекрасный цветок…- он закашлялся, но продолжил, пытаясь подавить одышку. Я заметил, что на меловом лбу выступил пот: - Ты стал моей любимой скрипкой и я рад, что смог услышать пение твоих натянутых струн, – он улыбнулся - пьяно и вымученно, а после закрыл глаза.
- Нет! Не смей умирать! Франческо! – я схватил его за плечи и сжал так сильно, как только смог, – Ты же обещал меня убить! Ты не можешь уйти раньше!
- Ты умрешь, мой глупый бутон…Только подожди немного…- едва слышно выдохнул он и затих.
Я медленно разжал пальцы, отпуская его плечи. Он был похож на спящего, которого сморило жаркое солнце. Ничего общего с ужасной смертью скрипача на балконе. Все, что произошло ранее, теперь казалось дурным, до безобразия ярким сном. Меня терзала горечь и глубокая печаль одновременно. Он сам выбрал свой путь – умереть, но не быть сломленным под пытками инквизиторов. Точно также, как и я. Я предпочел смерть вечной тюрьме ордена Святого Франциска. Последний подарок, обещанный моим скрипачом придет. Мне остается только ждать его.
***
Два дня назад я принял монашеский постриг. Грубая власяница [6] теперь терзает мое тело днем и ночью, но скоро я буду свободен. Кровь уже капает с моих губ и я почти задыхаюсь от приступов кашля и одышки. Благодаря чахотке я скоро соединюсь со своим скрипачом и нет для меня большего счастья, чем осознавать это. Я был подобно той скрипке, что после смерти хозяина скользила по краю, чтобы после краткого полета разбиться в щепки о твердые камни мостовой.
Мы так и не успели доиграть свой последний ноктюрн.
2 мая, 2012 год.
Музыка Древнего Рима – Cordae Obliqae
[1]Антиклерикализм - движение, направленное против притязаний религиозных организаций и духовенства на господство или влияние в политической, экономической и культурной областях, а также в сфере науки и образования.
[2]Штаны-кюлоты – облегающие штаны до колена, которые в комплекте с шелковыми чулками носили все мужчины в эпоху Барокко.
[3]Пьяцца – площадь. (ит.)
[4]В некоторых случаях белая роза символизирует смерть, связь мира живых с миром мертвых.
[5]Ночной Кошмар или Ба`ута – персонаж многочисленных итальянских сказок и представлений комедий дель-арте. Одевался в черные треуголку и плащ вместе с мертвенно-бледной маской вместо лица.
[6]Власяница – длинная колючая рубашка из волос или козьей шерсти. Аскеты носили ее на голом теле для умерщвления плоти, в знак вечной печали и покаяния.