— Угу.
— Ну так что с вами такое? Знаете, у меня это уже третья операция. Вторая у Бориса. Все будет преотлично. Выглядеть вы будете просто потрясающе. А ваша карьера… Взмоете отсюда ввысь ракетой.
— Может быть.
— Никаких «может быть»! Разница будет просто огромной, поверьте мне. Вы появитесь во всех журналах, на телевидении.
Я промолчал.
— Ну-ну, давайте же! — Линди приблизилась ко мне. — Выше нос! Вы больше на меня зуб не имеете, нет? А славная команда из нас нынче получилась, правда? И знаете, что я вам еще скажу? Впредь я не собираюсь покидать вашу команду. Вы чертовски талантливы, и я намерена постараться, чтобы все у вас сложилось как надо.
— Бесполезно, Линди. — Я покачал головой. — Бесполезно.
— С какой стати бесполезно? Я поговорю с людьми. С теми, кто может сделать для вас уйму всяческого добра.
Я снова помотал головой:
— Спасибо вам. Но все это без толку. Ни к чему. Пустой номер с самого начала. Незачем мне было слушаться Брэдли.
— Ну-ну, держитесь. Пусть я теперь и не замужем за Тони, но в городе у меня масса добрых друзей.
— Конечно, Линди, я знаю. Но все равно смысла нет. Видите ли, Брэдли — это мой менеджер, он меня и втравил в эту затею. Я идиот, что его послушался, но деваться было некуда. Зашел в полный тупик, и тут-то он и развил свою теорию. Твердил, будто этот план разработала моя жена, Хелен. На самом деле, мол, она меня не бросает. Нет, все это лишь часть хитроумного замысла. Поступает она так исключительно ради меня, чтобы дать мне возможность попасть к пластическому хирургу. А когда повязки снимут и у меня будет новое лицо, она ко мне вернется и все снова прекрасно устроится. Вот это Брэдли мне и втолковал. Даже когда он все это нес, я понимал, что все это полная чепуха, но что я мог поделать? Хоть какая-то надежда брезжила. Брэдли за это и ухватился, ухватился крепко-накрепко, такой уж он из себя. Пошляк до мозга костей. Заботит его только выгода. Лишь бы я выбился в высшую лигу. И какое ему дело, вернется ко мне Хелен или нет?
Я умолк, и Линди тоже долгое время не произносила ни слова, а потом сказала:
— Послушайте, дорогуша, не перебивайте. Я надеюсь, что ваша жена к вам вернется. А если нет, что ж, придется вам поискать новые перспективы. Может, она и замечательная, но жизнь так богата, что одной любви бывает мало. Вам нужно отсюда выбраться, Стив. Такие, как вы, в общей массе не растворятся. Поглядите на меня. Снимут с меня повязки — и что: неужели я буду выглядеть так, как выглядела двадцать лет тому назад? Не уверена. Много воды утекло с моего развода и замужества. И все же я собираюсь так или иначе отсюда выбраться и попробовать заново. — Линди подошла ко мне вплотную и потрепала за плечо. — Ну-ну. Вы просто-напросто устали. Поспите — и вам станет гораздо лучше. Послушайте меня. Борис — лучший специалист. Он нас обоих сделает новыми людьми. Вот увидите.
Я поставил бокал на стол и поднялся с софы:
— Думаю, вы правы. По-вашему, Борис — лучший специалист. И команда из нас сегодня получилась отличная.
— Не просто отличная, а превосходная!
Я шагнул вперед, обнял Линди за плечи и поцеловал ее в обе забинтованные щеки:
— Вам тоже нужно хорошенько выспаться. Я скоро к вам загляну, и мы еще сыграем в шахматы.
Однако после того утра виделись мы мало. Раздумывая над этим позже, я решил, что тогда, ночью, наговорил такого, за что следовало бы извиниться или, по крайней мере, попытаться объяснить. Но тогда, едва мы вернулись в номер Линди и оба покатывались на софе от хохота, снова заводить об этом разговор было как-то неуместно или даже совсем ни к чему. При расставании утром я считал, что тот этап мы оба давно миновали. Уже тогда я подметил, с какой легкостью Линди умела переключаться с одного на другое. Может, позднее ей все опять вспомнилось и она снова на меня обозлилась. Кто знает? Так или иначе, хотя я и ждал в тот день ее звонка, она так и не позвонила, не позвонила и на другой день. Вместо этого спустя еще день я через стенку слышал, что она включила на полную громкость записи Тони Гарднера.
Когда же в конечном итоге я к ней все-таки зашел — дня через четыре или около того, Линди держалась приветливо, но отстранение. Как и в первый раз, много распространялась о своих друзьях-знаменитостях, однако и словом не обмолвилась о том, что подтолкнет их помочь мне с продвижением карьеры. Меня это, впрочем, не волновало. Мы начали партию, но у Линди непрерывно звонил телефон, и она уходила говорить по нему в спальню.
А позапрошлым вечером Линди постучала ко мне в дверь и сообщила, что скоро освободит номер. Борис ею доволен и согласился снять повязки у нее дома. Мы дружески попрощались, но это выглядело так, словно настоящее прощание уже состоялось — тем утром, сразу после нашей эскапады, когда я обнял ее за плечи и поцеловал в обе щеки.
Вот такова история того, как я побыл соседом Линди Гарднер. Желаю ей всего наилучшего. Что касается меня, то мне до разоблачения ждать еще шесть дней — и гораздо дольше до того времени, когда мне разрешат подуть в мундштук. Но я уже привык к такому образу жизни и коротаю оставшийся срок с удовольствием. Вчера мне позвонила Хелен: спросила, как у меня дела, а когда я сказал ей, что свел знакомство с Линди Гарднер, она была прямо-таки поражена.
— А разве она не вышла снова замуж? — спросила Хелен. А когда я внес уточнение, спохватилась: — Ага, точно. Я, должно быть, ее с той, другой, спутала. Ну, ты знаешь. Как там ее зовут?
Мы много болтали еще о разной ерунде: что она смотрела по телевизору и как ее подруга заходила к ней с ребенком. Потом Хелен сказала, что Прендергаст обо мне спрашивал, но при этих словах голос ее заметно напрягся. И у меня чуть не вырвалось: «Алло! Я не ошибся — ты упоминаешь бойфренда с ноткой раздражения?» Но я этого не сказал. Просто попросил передать ему привет, и больше она о нем не заговаривала. Скорее всего, мне так всего лишь показалось. Насколько я понимаю, она меня подзуживала рассыпаться по отношению к нему в благодарностях.
Перед окончанием разговора я обронил: «Люблю тебя», но таким небрежным, обыденным тоном, каким прощаются по телефону с супругой. Хелен сделала паузу — секунды на две-три — и произнесла те же слова тем же тоном. Потом повесила трубку. Бог знает, что все это означало. Теперь ничего не остается делать, как только дожидаться, когда снимут повязки. А что потом? Может, Линди и права. Может, как она говорит, мне нужно поискать новые перспективы, а жизнь так богата, что одной любви бывает мало. Может, и в самом деле для меня настал поворотный пункт и впереди меня ждет высшая лига. Может, Линди и права.
(Перевод С. Сухарева)
Виолончелисты
После ланча мы играли тему из «Крестного отца» уже третий раз, поэтому я блуждал взглядом по туристам, сидевшим на пьяцце, пытаясь определить, кто из них присутствовал на предыдущем исполнении. Люди не против послушать любимую мелодию повторно, однако злоупотреблять этим не следует, а то как бы публика не заподозрила, что у тебя маловат репертуар. И все же в это время года можно особенно не стесняться. Уже веет осенью, становится ветрено, кофе дорогущий, вот посетители и не засиживаются подолгу. Как бы то ни было, именно поэтому я изучал лица слушателей на пьяцце и в результате углядел среди них Тибора.
Он махал рукой — сначала я подумал, что нам, но потом понял, что официанту. Тибор постарел, погрузнел, однако узнать его было нетрудно. Я слегка толкнул локтем Фабиана, сидевшего с аккордеоном справа от меня, и указал ему на юношу, но лишь кивком: руки у меня были заняты саксофоном. И только когда я оглядел ребят, до меня дошло, что с того лета, когда мы познакомились с Тибором, в группе остались я да Фабиан.
Ну да, с той поры минуло все семь лет, и однако же у меня екнуло сердце. Когда играешь с кем-то каждый день, то привыкаешь видеть в оркестре свою семью, а на остальных его членов смотришь как на братьев. И если кто-то выбывает из состава, хочется по-прежнему держать с ним связь, чтобы, куда б его ни занесло, в Венецию там или в Лондон, он слал оттуда открытки, а может, и фотографию оркестра, с которым сейчас выступает, — как пишут обычно домой, в родную деревню. Поэтому такие встречи остро напоминают о том, как быстро все меняется. Как вчерашние твои закадычные приятели завтра становятся чужими людьми, живут кто где в Европе и играют тему из «Крестного отца» и «Осенние листья» [38]на площадях и в кафе, где ты не побываешь никогда.
38