Алекс Норк
Ноль часов по московскому времени. Новелла I
«Счастлúв, кто посетил сей мир в его минуты роковые», — сказал дипломат Тютчев, который «роковых минут» в жизни совсем не испытывал; наверное, от кабинетной скуки сказал, ведь и правда — надоест мух баварских давить и выдумывать для Петербурга про политические события, которые в насквозь благополучной Баварии, ну, никак не случаются; или от шампанского после банкета вылетело так у него.
А я как раз посетил «сей мир» в те самые указанные минуты, и могу с удовольствием вспоминать о них теперь разве лишь потому, что они, проклятые, сзади. Что называется, ура-проскочил!
Или вот снова Тютчев, и это уж точно после шампанского: «Умом Россию не понять, в Россию можно только верить!»
Ну, во-первых, если можно верить, то можно и не верить.
А во-вторых, неплохо ему ответил современник наш Губерман: «Давно пора, едрёна мать, умом Россию понимать». Он несколько грубее сказал, но я так повторить не могу.
Отчего-то про Россию часто думается не в самой России, а когда мы от нее вдалеке. Писатели наши — классики — на такой факт очень часто внимание обращали, особенно Достоевский напирал.
И батя мой, по другую сторону столика, вот только сказал, что дожди наверняка там уже холодные… показав глазами на бутылку Malvasia di Bosa, и я нам обоим плеснул.
Что за дело до московских дождей здесь на Сардинии, где мы сидим от солнца под тентом, а мой старший брат с молодой третьей женой на теннисном корте совсем запарился — хорошо гоняет она его.
И вообще хорошо.
Около полукилометра сортового виноградника у нас за спиной — нашего виноградника. И винзавод современный с подвалами тоже наш, да много чего еще…
Нет-нет, мы не олигархи какие-нибудь, прости господи, нет, мы честные труженики.
Юридического фронта.
Хлебопашцы адвокатских полей.
И даже бывшие уже.
Отдыхающие, заслуженно, от непосильных трудов.
Строго говоря, настоящие адвокаты — отец и брат, а я к ним в последние годы примазался, на подхвате был в их юридической фирме, а все 90-е и начало нулевых проработал ментом.
Только опять не подумайте чего дурного — вроде мостика криминального между милицией и адвокатурой, нет, просто по жизни само так сложилось.
Сложилось у меня сразу: сколько помню себя, всегда хотел стать сыщиком. Может быть, оттого, что брат — четырьмя годами он старше меня — начал мне в пятилетнем возрасте читать Шерлока Холмса, хотя сам брат утверждает, что начал читать именно по причине тяги моей ко всякому розыску, и любимая игра была, чтобы спрятали что-то в квартире, а я нашел — по некоторым наводящим признакам, разумеется.
Вот эта сызмальства тренировка вытягивать по цепочке из всяких мелочей и намеков важные обстоятельства стала чем-то вроде alter ego — второго я — и сыграло главную роль в моей карьере, в первой половине жизни, во всяком случае.
А жизнь начиналась не очень сладко.
Без матери, которая умерла от большой потери крови при моих родах.
Отце, разрывавшемся между работой, и чтобы за нами следить.
Дома я с утра оставался один, пока не приходил из школы брат и кормил меня и себя оставленным нам обедом.
Это сейчас у отца гладкая загорелая кожа, привлекательный импозантный мужчина, хотя уже семьдесят два. А в детской памяти лицо отца бледное, отечное и всегда с синеватыми некрасивыми мешочками под глазами. Тогда он не только зарабатывал деньги — и не каждый раз хорошо удавалось, — но и «делал имя». Потом я слышал, как наставлял в этом брата: «Имя-имя! Остальное придет само».
К счастью, оно так и вышло.
К счастью… Счастье с несчастьем в 90-е годы были выбиты из колеи, как и всё остальное, шатались, не понимая где-что, и хватали кого попало.
Поэтому нужны были сила и выдержка, чтобы вырваться от одной дамы или уцепиться другой за рукав.
Батя сумел.
Потом подтянул брата.
А я аккурат в 92-м году закончил московскую нашу милицейскую Академию.
Закончил с отличием, и через полгода уже в чине капитана назначен был заместителем начальника Отдела по борьбе с опасными насильственными преступлениями, или сделался, как коротко нас называли коллеги: «убойщиком».
Упреждаю вопрос: как, вдруг, в двадцать три года уже капитан и на должность такую, да на самой Петровке?
Ненаивные, а в нашей стране они редкость, вспомнив то время, сразу же догадались, а для остальных нужно дать ответ развернутый, чтобы было понятно, что в действительности у нас за спиной. Это важно очень для молодежи — горькая правда, она как лекарство, только не надо употреблять сверх меры.