В 1973 г. основоположник современного подхода к исследованию одиночества Роберт Вейс высказал мысль, что у человека есть базовая потребность как в тесной привязанности к другой личности, так и в отношениях с симпатичными ему друзьями и приятелями, которые обеспечивают возможность социального общения. Отсутствие тесных дружеских отношений приводит к эмоциональному одиночеству, а отсутствие социальной сети контактов – к социальному. Эмоциональное одиночество нередко сильнее связано с ощущением беспокойства, угнетенности и безнадежности, тогда как социально одинокий человек чувствует себя изолированным и чужим.
Социальное одиночество – изоляция от круга друзей, сообщества себе подобных и различных групп. Оно означает, что у человека нет такой компании, в которой можно проводить время, взрослеть, развиваться, ощущать движение времени, изменение настроения или попросту «быть в ответе» за реализацию ожиданий и предрассудков, существующих у родителей и всего общества в отношении молодежи. Связи в таком сообществе могут быть неглубокими, но все равно будут защищать от негативных переживаний и долгосрочных последствий социального одиночества.
«Ощущение одиночества? Нехорошее ощущение. Обычно я сидела у окна и выглядывала на улицу, а вдруг увижу, что там играет подружка или гуляет, да что угодно. Уже одного того, что я бы просто могла их увидеть, обычно было достаточно. Но, как правило, я никого не видела, только настроение еще больше портилось. Одиночество казалось бесконечным, это такое ощущение, что хочется плакать, но при этом ты не хочешь огорчать окружающих или делать им больно. Я чувствовала, как меня душат слезы. Я просто-напросто не видела выхода. Поэтому обычно я плакала тайком, кружила по дворам, по школьной территории, в парках. Убивала время.
Даже мои брат с сестрой не понимали, насколько безвыходна моя ситуация. Иногда мне казалось, будто другие меня просто не замечают, что я как воздух. С другой стороны, недостаток внимания возвращался бумерангом. Поскольку я очень стеснительная, я стала козлом отпущения для нашей учительницы. Ну, не я одна, наша учительница в младших классах и со всеми остальными временами вела себя отвратительно. Кроме нескольких отличников – ну да без разницы. Все мы люди.
Обычно, когда я одна болталась на улице, я старалась искать все красивое. Камни, цветы, я даже заглядывала людям в глаза, потому что в них было что-то манящее. Глаза рассказывали про человека все – и одновременно ничего. Одиночество научило меня ценить те моменты, когда я была действительно счастлива, и я до сих пор ценю их. Быть одному – мучительный образ жизни. Вне зависимости от того, как сильно я плакала, кричала или хныкала, рядом со мной не было никого, кроме моей собственной тени».
Как может показаться, социальное одиночество более или менее легко поддается распознаванию. Человек, у которого нет социальных контактов, может быть физически один во время перемены, на школьном дворе, в кружке, в собственном дворе. Вместе с тем у нас есть целая группа социально одиноких, обычно интеллектуально развитых девочек и мальчиков, которые для вида держатся вместе с какими-то компаниями, испытывая при этом глубокое одиночество. Они держатся за компанию, чтобы избежать клейма одиночки, которое само по себе неприятно и в дальнейшем может привести к последствиям еще более тяжелым – отчуждению от групп себе подобных, социальной стигматизации, снижению самооценки, развитию чувства изолированности и, постепенно, к тому негативному циклическому процессу, когда человек действует так, как от него ожидают, только закрепляя лежащую на нем печать «нездешности», малой значимости и неуспешности.
С этой же проблемой отчужденности связано и то, что многие дети с удовольствием играют одни. Возможно, у них нет братьев и сестер, так что ребенок привык занимать себя сам, придумывать сам себе игры, способы времяпрепровождения и, не исключено, компанию друзей, с которыми ему весело. Когда ребенок идет в детский сад или в какую-то другую группу, у профессиональных воспитателей всегда возникает беспокойство по поводу того, полезно ли ребенку такое поведение. Во время одного тренинга я получила вопрос от участников: «Нормально ли, что четырехлетнему ребенку в детском саду зачастую нравится играть в одиночестве? Что может быть причиной? В чем проблема, если она есть? Что нужно с этим делать? И стоит ли вообще обращать на это внимание, пока ребенок еще такой маленький?»