– Ну так подумай! – перебивает он, ухмыляясь, и эта ухмылка снова до чертиков пугает меня. – Кстати, че там Урод? Не достает?
– Нет! Мы так переживали на его счет, а он оказался безобидным. У бабушки, кажется, отлегло. Да и у меня – тоже. Я не в претензии к нему, можешь оставить его в покое… – Я излучаю энтузиазм, но сердце бешено колотится у горла.
– Ну-ну… – многозначительно тянет Саша, уставившись на мою руку. Поглубже просовываю ее в карман – лучше уж пусть пока побудет в нем.
Одиннадцать
Веник считает себя учителем от Бога – постоянно кичится тем, что у него нет любимчиков и есть принципы. А я считаю, что он – просто неудовлетворенный жизнью придурок, который работает в школе лишь с целью самоутвердиться и реализовать комплексы за счет бесправных учеников.
Я дико его раздражаю. Еще бы, ведь ростом он едва достает мне до плеча, другие учителя слезно просили его не портить мне оценки, в школе я на хорошем счету, а еще он однажды перехватил мой хмурый взгляд…
Ко всем проблемам добавилась еще одна огромная – теперь Веник каждый урок вызывает «лучшую ученицу Соню Наумову» к доске и упивается властью, глядя, как я «плаваю» в заданиях уровня «С».
Черт возьми, я стараюсь стать лучше, но не шарю в математике, сколько ни зубрю теоремы и формулы.
Словом, уроки алгебры и геометрии превратились в настоящий ад.
Найденные в интернете готовые решения – распечатанные и подложенные в учебник – спасали недолго: в одно из них вкралась досадная опечатка, и Веня только что подловил меня на обмане.
Лампы напряженно гудят под потолком, великие ученые укоризненно взирают со стен, весь класс молча пялится на шоу: Веник выхватывает учебник из моих рук, крючковатыми пальцами вытягивает припрятанную между страниц распечатку, рвет ее на мелкие кусочки и бросает мне в лицо.
Бумажки кружатся в воздухе, по затейливым траекториям приземляются на грязный паркет, оседают на волосах и ткани форменного пиджака.
Я стою лицом к классу и терплю из последних сил – плечи гордо расправлены, но щеки предательски горят.
– Вот истинное лицо мнимой отличницы! Давно пора развенчать этот миф, – каркает Веня голосом Гитлера, от него несет потом. – В классе есть действительно умные ученики, а вы лишь нечестно занимаете их место! Позор! Вам должно быть стыдно! Я бы на вашем месте просто умер от стыда!
Я ловлю злорадные ухмылки девчонок, наблюдающих, как раскачивается постамент под королевой, и умираю от головной боли. С молчаливым сочувствием Саша кивает мне и показывает «фак» Вениной сгорбленной спине.
Украдкой смотрю на Урода, но он, опустив лицо, старательно пририсовывает к неприличному изображению, что нацарапали на его парте Сеня и Тимур, нимб и крылышки. До меня и моего позора ему дела нет.
Звенит спасительный звонок, и Веня, вынужденный прервать экзекуцию, блеет:
– На следующем уроке проведу контрольную. Если не решите ее, Наумова, поставлю вопрос перед Марией Васильевной, вашим классным руководителем. Пусть вызывает родителей в школу.
С достоинством покидаю кабинет и решительно прохожу мимо лицемерных одноклассниц и их неискренних утешений. Я едва держусь на ногах от ужаса, слезы душат – не расплакаться при всех стоит огромных усилий.
Завернув за угол, хватаюсь за ржавую сломанную дужку железной двери, тяну ее на себя, выбегаю на пожарную лестницу и… оказываюсь в потустороннем мире, где спокойно и прохладно, пахнет старыми временами, краской, сигаретным дымом и плесенью; здесь тихо и нет лишних глаз.
Опускаюсь на пыльные ступени – черт с ней, с юбкой в яркую серо-синюю клеточку. Закрываюсь от дурацкого мира ладонями и в отчаянии принимаюсь реветь – сильно, навзрыд.
Будь проклят тот, кто придумал алгебру и геометрию. И тот, кто выдумал контрольные и сдвоенные уроки… И Соня со своей мечтой о матфаке – об этот камень я с пятого класса ломаю зубы. И Веник – зануда и наверняка импотент. И двуличные девчонки. И мой глупый, неразвитый мозг, не соответствующий говорящей фамилии!..
Бабушка не переживет, если узнает – она и так плохо спит и страдает от повышенного давления.
Я ною и всхлипываю, матерюсь и молюсь, бью себя по щекам и утираю сопли – десять минут перерыва подходят к концу.
Роюсь в рюкзаке в поисках зеркала, всматриваюсь в унылое отражение… Все поймут, что я плакала. Что ж, пусть порадуются. Пусть.
Сигаретами воняет слишком сильно, клубы сизого дыма проплывают перед глазами и устремляются к серому потолку. Еще одна подстава… Я нахожусь на лестнице не одна!..