Наркоманом, конечно, кто только не становится, социальная выбраковка идет по разным принципам, но ведь среди прочих подвержены ей и те, кто ЛУЧШЕ статистического большинства. Именно потому, что не самодостаточны — в них слишком много человеческого, чтобы удовлетвориться тупой природной программой (семья-зарплата-карьера) и «обычным» кругом интересов (с кем изменяет соседу жена). Но вот эти-то чисто человеческие мощности у них и оказываются не востребованы — и уходят в очередной дурбазол.
Самое поганое, что ничего такому человеку посоветовать невозможно. Другой (и совершенно не важно, кто именно) со своим мнением тут по определению бесполезен — найти себя можно только в одиночку. Те немногие, у кого это получилось, счастливы в той же мере, в какой несчастны не сумевшие.
Филу ведь скучно не было никогда — по такой простой причине: он занимался в жизни тем, чем хотел, к чему у него был талант, что приносило пользу людям и признание ему. Но не мог же он показать вчерашнему широкезу на себя и сказать: «Завидуй!»…
3
Фил припарковался наискось к бордюру, вылез, квакнул сигнализацией. Перешагнул провисшую меж гранитными пеньками чугунную цепь, посмотрел на часы и принялся, шевеля в кармане ключи от машины, шарить глазами по стоящим, сидящим, слоняющимся, ловить и отбрасывать настороженно-небрежные взгляды.
Артема этого Фил никогда не видел; голос в трубке был молодой, самоуверенный, с ленцой, скорее неприятный. Бывший мент, ушедший в частное детективное агентство. Фил в очередной раз поразился широте круга Каринкиных знакомств. Вообще, это удивляло его всегда, сколько он ее знал, но в последние дни, занявшись уже целенаправленными розысками, собирая координаты ее друзей, приятелей разных степеней дальности, экс-коллег, экс-парней (всех, кто мог знать, где она), Фил вдруг понял, что на самом деле слабо представлял себе обширность и разнообразие Каринкиных «контактов». Иногда она рассказывала ему о всяких диковинных персонажах, с которыми ей доводилось встречаться по разным поводам: от человека с абсолютной памятью до недешевой проститутки мужского пола, но теперь Фил убеждался, сколь малая часть ее жизни и ее знакомств ему, оказывается, известна.
Открытие оказалось для него странно неприятным, хотя главным ощущением этих дней было все-таки нарастающее беспокойство за Каринку. Никаких ее следов он обнаружить по-прежнему не мог. Те, кто общался с ней после него, да и то только по телефону (во всяком случае, видевшие ее ему пока не попадались), описывали эти разговоры как невнятные и обрывочные, темы их как странные, а Каринкины интонации — все больше как встревоженно-подавленные. Артем же, до которого Фил дошел в конце концов по извилистой цепочке, услышав от него, что Каринка пропала, сразу потерял охоту к телефонным беседам и предложил встретиться. Забились на Пушке.
Фил бродил, куря, вокруг постамента. Нервный, холодный, осенний уже ветер совался под распахнутую куртку. Позади памятника то ли со-, то ли разбирали крытую сцену, аллея была перегорожена, кандехала оттуда пара сумрачных ментов. «Не-е, ну такой обалдево-о-он…» — счастливо ныла в мобилу противоестественная блондинка, странно покачиваясь на одном месте.
— Филипп?
Фил обернулся, выбрасывая сигарету:
— Артем?
Бритый наголо, слегка лопоухий от этого крепкий мужик пониже и помладше (лет эдак на пяток) Фила, с несколько одутловатым лицом и цепкими соображалистыми глазками. Пожали руки, постепенно усиливая пожатие, продлевая его столько, сколько заняло взаимное беглое, но внимательное изучение.
До вчерашнего дня о существовании друг друга они не подозревали. Позвонив Артему, узнав, что тот с Каринкой хотя бы разговаривал уже после него, и пытаясь разведать какие-нибудь подробности, Фил, естественно, применил всю профессиональную убедительность, но надежды на откровенность собеседника не питал — не то у него было ремесло, закваска и манера речи. Однако сворачивать разговор собеседник не спешил; он подробно расспросил о Каринкиной пропаже и о причинах заинтересованности в ее поисках Фила (тот придерживался легенды о порученце родителей, что чем дальше, тем больше соответствовало действительности: Филу приходилось регулярно докладываться им, впадающим уже в откровенную панику), после чего сам предложил стрелку. Теперь Фил гадал, что Артем на его счет думает. Как ни странно, ему чудилась со стороны бритого экс-мента некая смутная приязнь. Обратился тот к Филу сразу на «ты».
— Когда, значит, она тебе звонила? — уточнил Фил.