— Нет, но ты кури…
Было в нем, Ткачуке, лопоухом, длинноруком, с неряшливой рыжеватой растительностью на губастом лице, что-то одновременно от орангутанга и шимпанзе.
— Так что там про Витуса? — приложился человекообразный к собственному пиву.
— Эта история в прошлом августе… Ну, когда его где-то у ЗИЛа нашли выпавшим из окна…
— Ну? — Михей вытащил сигарету.
— Он правда странно себя перед этим вел?
Ткачук хмыкнул:
— Да когда Витус себя не странно вел?.. — помолчал, затягиваясь. — Что вообще значит «странно», «странный»?.. — пожал плечами. — Естественно, чем менее шаблонно твое мышление, тем «страннее» ты будешь казаться… Кто из нас не «странный»?
— Я вот слышал, что это у него мог психоз быть… как его — реактивный…
Михей задрал брови:
— От кого это ты слышал?
— Да не суть…
— Почему психоз?
— С работы отпросился, ото всех бегал, звонил с какими-то бредоватыми вопросами, сам на звонки не отвечал. А потом на заброшенный завод зачем-то полез… Это че — нормальное поведение?
Михей внимательно смотрел на него, чуть щурясь сквозь дымные загогулины:
— Так ты не знаешь… — констатировал.
— О чем?
Дауншифтер, забыв тлеющую сигарету в пепельнице, повращал зажатый между мощными ладонями высокий стакан, сужающийся посередине, словно от долгого такого вращания:
— Только давай так, — поднял глаза от стакана на Антона, — никому, о’кей?
— О’кей…
Михей помедлил.
— Витус, ты, может, слышал, подсажен на городские игры…
— Эти казаки-разбойники для офисного планктона?
— Ага. Он в кучу таких переиграл и часто говорил, что все равно не ловит настоящего прикола, что суррогатная сущность всех этих догонялок слишком очевидна самим игрокам…
— Догадываюсь…
— Ну так Витус не одинок был в своем мнении. Короче, собралась команда таких же, как он, пресыщенных геймеров и решила слегка добавить перцу. Нет, ничего такого. Никакого, естественно, членовредительства — это ж все народ мирный, сублимирующий… Но по условиям игры («Ноль-ноль» они ее назвали) участники имели право прибегать… ну, к не совсем законным методам поиска друг друга… Там суть была очень простая: команда «хантеров», «охотников», должна за определенный срок найти в городе «жертву». Они про нее ничего не знают, кроме имени, возраста и того, что на момент начала охоты она находится в Москве. Дальше жертва вольна прятаться где и как угодно, а хантеры могут искать ее любыми способами, хоть с помощью ФСБ, если у тебя есть бабки купить фээсбэшников. Задача — не полить «интересанта» из водяного пистолета, а реально поймать, скрутить и доставить живьем пред светлы очи модератора…
— Это тебе Витька рассказал?
— Он у меня на даче несколько дней прятался.
— То есть он был жертвой?
— Ага.
— Потому он и сочинил амнезию, что затея была не дико законная?
— Естественно.
— Так, а чего он на этом заводе оказался и чего сверзился?
— Оказался, убегая. Он в последнюю ночь у Егора шкерился, а Егор же там рядом как раз живет… Знаешь Егора?
— Это который феномен-м…звон?
— У которого абсолютная память.
— Знаю. Только понятия не имел, где он живет… А из окна как Витька упал?
— Ну случайно, понятно. Перелезть, видимо, куда-то пытался… Понимаешь, ему ни в коем случае нельзя было попадаться. Приходилось рисковать.
— Почему?
— Из-за бабок. Поскольку нелегальщина естественным образом привлекает интерес, у игры сформировался очень нехилый призовой фонд. Не то, что у легальных… А Витус поставил на себя несколько штук баксов, которых на деле у него не было. Если б он проиграл и ему пришлось бы платить, получилось бы некрасиво. Он чего вообще в убегающие-то записался без знаний профессиональных, ментовских хотя бы, без умений? Ведь жертве сложнее — она действует в одиночку… Деньги нужны были! Все же знали, что жертва — лох, и ставили на хантеров. А Витька пошел ва-банк.
— Так он тебе и сказал?
Михей хмыкнул:
— Не совсем… Витус — он же любитель «говорить красиво». Он мне такую телегу толкнул, ты чего…
— Какую?
Ткачук только махнул рукой с сигаретой:
— Я, боюсь, сейчас уже даже не воспроизведу… Что это он все специально затеял: и на участие в такой невыгодной роли подписался, и ставку сделал несуществующими бабками. Но не ради приза, а именно чтобы поставить себя в безвыходную ситуацию и лишить возможности к отступлению.
— Зачем?
— Не спрашивай… Витус умеет убедительно бредить, а у меня выйдет просто чушь свинячья.