- Я так понимаю, что всё им скрыть не дано, и вы знаете не меньше чем «они», ведь так?
- Опять гроза собирается. Пора собираться. Что господин Мидас, не хотят с вами общаться? Нехорошо… — старик покачал головой, как будто Фем провинился.
Действительно, темнеть стало, как перед бурей. Тревожный ветер перешёптывался с джунглями и становилось не по себе. Как будто кто-то тихо и прямо в ухо шелестел: «Cordillera de los Andes…de los Andes…de los Andes…»
- Пора. Скоро будет совсем темно, — «звездочёт» сделал приглашающий жест, и Фем последовал за ним.
***
Когда они, уставшие, вернулись домой совсем стемнело. Всю дорогу Фем безрезультатно пытался настроиться на волну нашёптывания. Эфир был пуст. Как и память.
«Зачем он был здесь?» — ответ на этот вопрос был бы сейчас очень кстати.
Дома Акиро насобирал на ужин широкий ассортимент перуанских ингредиентов. Комбинация риса с картофелем уже не так настораживала. Подозрительны были неизведанные корешки и стручки под белым соусом. Фем побаивался всего нового в гастрономическом плане, хотя и не был уверен, чем питался последние три года.
После трапезы они сели на крыльце под навесом и какое-то время наслаждались звуками ночных джунглей. Акиро откуда-то достал сплетёную толстыми нитками тетрадь, и, укрывшись оранжевым пледом, стал что-то в ней искать.
Наконец, он начал чтение: «И сказал Господь: не вечно Духу Моему быть пренебрегаемым человеками; потому что они плоть; пусть будут дни их сто двадцать лет…»
- Это же цитата из Ветхого Завета! — удивился Фем услышанному и ещё тому, что память потихоньку стала пробиваться сквозь толщу тумана. — Так вы католик?
- Ну да, смешная шутка… Что, похож? Нет. Просто пытаюсь говорить на твоём языке. Итак, … В то время были на земле исполины… — Акиро взглянул на Фема. — Их останки находят по всей земле. И тут же тщательно скрывают. Что ещё они пытаются скрыть? Камни уже начали свой рассказ. Скоро заговорят кости. Поздно будет действовать, когда через них придёт то, что несём мы, в своих сказаниях…
- Кто это «мы», жрецы?
- Думай так. Так правильно.
- А исполины из Библии и есть ваши боги?
- Ни в коей мере. Скорее их несчастные дети… Они не должны были они родится. Это было против закона.
- Получается был сотворён не только человек, но ещё и Сыны Божие?
- Да, но про них нет рассказа ни в нашем, ни в вашем писании… здесь говорят только кости и камни… — «звездочёт» задумался. — Они ведь не были людьми как мы, и в тоже время они были плотью.
- И Сыны эти не должны были иметь жен из людей… — Фем увлёкся рассуждениями старика.
- До Большой Беды был совсем другой мир. Но погибли не все… они стали прибывать на плотах со своей утонувшей земли. Поселились у нас и многие творили зло. Это были ничтожные останки былых рабов. Но давай вернемся в допотопное время, — он снова открыл тетрадь. — Когда они стали входить к дочерям человеческим… те стали рождать им: это сильные, издревле славные люди.
- Одни славные люди развратились, другие нет. И многие выжившие после потопа творили зло… А выживший Сын Божий Виракоче стал вашим великим цивилизатором? А другие строили пирамиды по всему миру? Так?
- У тебя каша в голове, друг мой. Надеюсь она не от неуважения к истории, — уклончиво ответил Акиро и продолжил чтение:
- «И было видно, что велико развращение на земле, и была скорбь на небе, и раскаяние.»
Он внимательно посмотрел на Фема и спросил:
- Вы, у себя, на других материках, думаете, что все жрецы — зло. У вас там принято сваливать всё в одну кучу. Это понятно, ведь так легче жить. Ваши многие «ватиканы» скрывают ту правду, которую отняли или купили, от народа, потому что страх обуял их. Веры нет, а вместо неё страх. А вдруг это копатели дороют до дна истины? Как же тогда быть с проверенными догмами? Получается, надёжнее не копать вовсе… Просто необходимо делать вид, что ничего такого не просто было, и прятать любые концы в воду.
- Но почему тогда, если всё вам известно, вы, инки, не верите в Бога единого? Как получилось, что обладая этими знаниями, ваш народ остался языческим?
- А потому… потому, что наши ватиканы не отличаются от ваших! Жрецам, которым удалось захватить власть на многие годы, не нужен народ-исследователь. Им не нужен народ, знающий правду. Им не важно в какое количество богов верят их рабы. И хватит об этом! — старик встал и начал собирать ветки для костра.
***
Уже совсем стемнело и стрекот сверчков наполнил пространство нужным ритмом для размышлений.
Акиро неожиданно продолжил:
- Они почитали имя Пача Камак-Виракоча. Это и есть творец мира. Трудно и опасно было объяснять тёмным людям, что он Сын Божий. Жрецы и не стали этого делать. Это знали и понимали лишь избранные. Так он стал богом. Виракочу мы очень уважали. Он говорил на всех языках, излечивал больных и учил нас. До его появления, мы жили, как дикари, в пещерах. Многие ходили голыми, занимались охотой и собирательством. Виракоче учил нас с великой добротой, старался не применять силы или принуждения, а действовал методом убеждения и личного примера.
- Но я слышал, что у него было какое-то страшное оружие, так? — спросил Фем, удивляясь своему «слышал».
- Так то оно так. Но огнём с неба он пользовался крайне редко. Где оно сейчас, это оружие? Думаю, оно всё ещё там, где он его спрятал… Виракоча обучил нас земледелию, животноводству, медицине, металлургии и письму. Правда, нас заставили всё это забыть. А потом настал день великой Печали. Выполнив свой долг, он скрылся в просторах Тихого океана. Одни говорят, что он ушёл шагая по волнам. Так же легко, как мы ходим по земле. Другие говорят, что он уплыл на плоту из змей. Не это всё важно. Важно, что мы имеем сейчас.
«Интересно, что же это мы имеем?» — подумал Фем, но спрашивать не решился.
- Противостояние, вечное, как этот мир… — произнёс Акиро.
Он, наконец, разжёг костёр. Искры от него взлетали высоко в небо и, смешиваясь со звёздами, исчезали. Темнота пела голосами цикад и сверчков. В такую красивую ночь не хотелось говорить о прошедших ужасах. Но, увы, пришлось продолжить.
- Наученные жрецы развратились и стали повелевать людьми и исполинами, — продолжал нагонять страхи Акиро, — сыны Божие научили их многим талантам… и они выбрали дорогу зла.
- А Атлантида? — Фем постарался переменить немного тему, и этим немного скрыть иронию.
Акиро иронию не заметил, но тем не менее, строго продолжил:
- Не перебивайте, господин Мидас.
Фем уже привык к его манере переходов с ты на вы.
«Это, должно быть, что-то значит», — отметил он.
- А теперь самое главное, — Акиро выдержал паузу. — Есть разные посвящённые. Есть те, кто пытается стяжать, как вы забавно выражаетесь, власть над миром, а есть мы, кто знает, чем это чревато. Те, другие, принесли и продолжают нести много бед. Причём всем народам. Они выбрали, как мы говорим… хотя это не важно. «Он» всё видит и не участвует. Мы должны сами. Всё началось там, — старик махнул рукой куда-то назад, будто это место было недалеко.
- А испанцы, конкиста? Франсиско Писарро, Диего де Альмагро? — спросил Фем, но Акиро махнул на него рукой.
- Да, знаю, там был и священник, сыгравший не последнюю роль. Эрнандо де Луке его имя. Приход испанцев был карой того, кто всё видит, для чёрного жречества и моего народа. Белокожие и бородатые… как боги… — старик о чем-то на миг задумался. — Ты тоже белокожий, и бородатый был, пока не побрили…
- Боги?
- Терпение, и всё поймёшь… терпение, жрецы приняли испанцев за возвратившихся богов. Так было надо для Кары.
***
Он уселся поудобнее и продолжил:
- Предсказание о возвращении Виракоча хранилось в памяти народа. Но псевдо-жрецы ошиблись. Это помогло испанцам за короткое время утопить в крови великую империю. Случилось это всё в 1531-ем году, страшное было время. Писарро с отрядом из двухсот двадцати семи солдат сделал своё дело. Он был очень хитрым и коварным негодяем. Ему удалось понять и воспользоваться междоусобной борьбой за власть двух инкских властителей, братьев Атауальпа и Уаскара. Через два года всё было кончено — он занял столицу Перу — Куско. Конкистадор устроил суд над Атауальпой, обвинив его в мятеже против Уаскара, и казнил его. В то время произошло много других интересных событий, которые ваши источники не знают. Часть жрецов ушла под землю, — он указал пальцем на землю, и продолжил: