Когда они удалились он проскучал через залы французской живописи, мысленно переворачивая портреты Наполеона вверх ногами.
Спустившись вниз, он прошёл к экспозиции Древнего Египта. Здесь он испытал странное чувство вины за эту разграбленную, и своими и чужими руками, богатую историей страну.
Кроме того здесь случилось нечто, что он потом вспоминал ещё много раз. Это нечто произошло рядом с фигурой одного из Сфинксов, а именно, Фема окатило волной какой-то энергии. Он испытал совершенно новое чувство, и совершенно не знал, как это интерпретировать.
Утомлённый, и вконец измотанный, он оставил Лувр таким, каким нашёл его, и благополучно добравшись до отеля рухнул в постель. Было шесть утра.
***
Проснувшись следующим днём он собрал вещи и расплатился за отель. Почти две недели хозяин не вызывал подозрений, но испытывать судьбу дальше Фем не хотел. Тем более, у него на руках были все принадлежности для благополучного перевоплощения в Мишеля Рено, включая паспорт и водительское удостоверение. Заботливая Сильвия также приложила длинный перечень различной информации о Мишеле, такой как различные анкетные данные, группа крови и даже список привычек.
К вечеру этого дня он уже сидел в снятой квартирке в Levallois-Perret на улице президента Вильсона. По новостям передавали какую-то шумиху в Лондоне, связанную с известным политиком, членом палаты лордов, который неожиданно пожертвовал крупную сумму на срочные хирургические операции нуждающимся детям.
- Какой потрясающий акт бескорыстия! Вы не могли бы прокомментировать, как вам пришла в голову эта замечательная идея? — спрашивала ликующая ведущая телеканала.
- Я давно вынашивал мысль о больных детях, незамедлительно нуждающихся в операции. Просто сердце кровью обливается, глядя на эти маленькие личики… — филантроп протёр платком сухие глаза, и какой-то нехороший оскал пересёк его немного баранье лицо.
Это длилось какие-то доли секунды, и он продолжил:
- Видите ли, я довольно состоятельный человек, и мне не составляет труда сделать этот подарок детям и их родителям. А мне это тоже подарок, ведь теперь я буду спать с чистой совестью, — он мило улыбнулся.
Всматриваясь в его лицо, Фем никак не мог понять, почему он не верит ни единому слову этого человека. Но где находится ложь, он тоже понять не мог, ведь деньги то переведены, а большинство операций уже начато…
Всё было очень странно, а лорд тем временем продолжал:
- Я не собираюсь никуда баллотироваться, так что не подумайте, будто здесь замешаны выборы.
- Так значит этот акт был произведён, так сказать, вне политики?
- Совершенно верно… вне.
- Скажите, а это правда, что неделей раньше вы приобрели арабского скакуна на сумму вдвое превышающую пожертвование госпиталю? — она хитро на него уставилась, думая, что загнала лорда в угол.
Но он, даже не почесавшись ответствовал:
- Видите ли, кто как не мы, состоятельные люди, должны покровительствовать искусству? Ведь такой скакун не может родиться просто так. Породу нужно долгие года холить и лелеять, скакунов тренировать и так далее… — он приостановился, давая понять, что в этой науке он настолько силён, что никаких передач не хватит для его лекции, — отсюда и большие затраты.
- Спасибо вам за это короткое интервью и, надеюсь вашему примеру последуют другие.
«Какому из двух примеров они последуют, с госпиталем или скакуном?» — подумал Фем, выключая телевизор. На интернете информация об этом лорде была удивительно скупа. Просматривая различные интервью, Фен всё же раскопал его усердие и в нефтяном бизнесе.
«Ага, отсюда и такая твоя активность в ближневосточном кризисе…» — подумал он.
Вскоре эти английские дела ему наскучили, и Фем решил сосредоточиться на своих планах на ночь. А планы эти были большие.
Углубившись в интернет по изучению ключей и замков, Фем не заметил, как за окном стемнело. Небо было затянуто февральской ватной плёнкой, которая не пропускала звезды, и как бы прятала, то ли небо от людей, то ли наоборот.
Подсвеченная городом снизу грязно-жёлтым, она напоминала Фему какую-то далёкую крышу, под которой особо тяжело чувствовалось одиночество.
***
В районе Levallois-Perret находилось одно интересное стеклянное здание, которое в народе называют «штаб квартира». Там, по адресу 84 rue de villiers, где она пересекается с rue Paul Vaillant Coutuner, и располагалась основная сегодняшняя цель Фема.
Перед входом, в дурацком зелёном лифте с окошками, сидели два субъекта в тёмно-синей форме и глупо таращились на проезжающие мимо автомобили. На левом рукаве каждого из них красовалась круглая эмблема с устрашающими символами, в дополнение к выражению лиц.
Пояс церберов был увешан типичным набором футлярчиков, призванных спасти данную людскую единицу в экстремальных условиях.
«Им не страшен ни огонь, ни вода, — подумал Фем, — но им страшен неожиданный разряд в 2500000 Вольт». А получили они этот кратковременный, но болезненный разряд, когда вышли покурить. Не надо было им опираться на высокий железный забор.
Убедившись, что вокруг никого нет, он с трудом затащил их в маленький лифтик, и оставил там отдыхать.
Наружные камеры наблюдения были отключены заранее, и теперь он мог войти внутрь.
Целью его на сей раз было не только мелкое хулиганство. Он был уверен, что и морально и технически, окреп теперь для более важных и полезных свершений, нежели наказывать полицейских.
Понятно, что нейтрализовав временно камеры слежения, он мог не боясь сторожей пройти в коридоры. Его беспокоило только то, что те совершали обходы, через равные промежутки времени.
Затаившись за одной из колонн, он обнаружил, что охранники передвигаются парами, каждые пол часа. Первая пара возвращалась в конуру через момент после того, как третья только что отчалила.
Прикрытый каким-то архитектурным излишеством, он пронаблюдал рутину их действий и план родился сам собой.
- Если действовать быстро, то можно добежать до лестницы, и подняться на нужный этаж, — прошептал он в спину уходящим сторожам.
Далее всё было проще, так как они не заходили в кабинеты, а шли только по коридорам. Во многих помещениях стояли датчики, реагирующие на изменение веса и температуры, и охране нечего было туда соваться, а ему это были детские игрушки.
Он так и назвал вещи своими именами: охранники — «куклы», а сторожевая электроника — игрушки.
Из восьми отделов, Фема интересовали сегодня отделы терроризма, развития технологий, а также отдел иностранных дел.
Особо, его тянуло на маленькую и чрезвычайно закрытую выставку в отделе технологий, о которой случайно проговорился один чин по телевидению. Болтун тут же признался, что перепутал дату и место, но было поздно. У Фема в блокноте уже появилась новая запись. На этой выставке ведь можно почерпнуть такие знания, которые если и появятся на интернете, так не раньше чем через несколько лет.
Появившись в центральном холле, он быстро разобрался, где проходила выставка. Надо было подняться по лестнице, так как лифт могли просто услышать.
Прямо пройти к ней не удалось — помешали «куклы». Они вразвалку плелись по коридору, как раз в нужном ему направлении, обсуждая прошедший матч кубка Уефа, где Пари Сен-Жермен уступил Барселоне с крупным счётом. Один из них, толстяк, так гадко аргументировал поражение, что Фем чуть не вступил в перепалку. С трудом сдержавшись, Фем понял, что разумнее будет двигаться за ними, выдерживая значительную дистанцию.
Они так и поднимались цепочкой, сначала они, потом он. Лестница, длинные коридоры, закоулки, и опять лестница. Пару раз чуть не случился конфуз — «куклы» заходили в тупик и разворачивались обратно. Фем успевал заскочить в какую-нибудь комнату, и притаясь, ждал, когда они прошествуют мимо.