Дополнительное рассмотрение данного вопроса, на наш взгляд, не требуется. Суть нашего исследования, в первую очередь, связана с самим фактом существования власти. Как мы уже отметили ранее, любая эффективность власти определяется в рамках простой логической взаимосвязи: Неповиновение = Наказание. Исходя из этого утверждения, можно сделать очевидный вывод: без наказания нет эффективности власти, без наказания власть теряет один из первейших своих признаков и фундаментальных элементов, ее формирующих. Власти требуется неподчинение, так как власти требуется наказание. Наказание цементирует наличие Закона / Регламента как формализованного аспекта существующего порядка, т.к. в основу любой власти положено наказание как безусловный атрибут существования первой. Без наказания нет власти, следовательно, без нарушения / преступления власть отсутствует, что очевидным образом вытекает из насильственного характера любой власти. Общество без наказания — это общество без власти. Избавление от наказания — это первый шаг к уходу от власти.
Реализация власти в качестве доминантности всегда является насилием, принуждением. В этом смысле формы ее реализации совершенно не важны. Частными и самыми непосредственными инструментами реализации кратоса может быть многое. Приказы, указы, законы и прочие регламентирующие документы. Приказ может быть устным. Также может иметь место быть развернутая во времени традиция, как набор поведенческих стереотипов и суждений, набор реакций на внешние и внутренние обстоятельства. Все это способы реализации власти, суть которой всегда в повелительном наклонении, которое доминирует в лексике реализации власти, в том числе в бюрократии. Сложно структурированная на сегодняшний день форма реализации власти, но, учитывая его архаический генезис, бюрократический аппарат консервативен и замкнут. Он иерархичен — это его первичный, фундаментальный признак. Любая иерархия, помимо делегирования власти как формы, перераспределения полномочий подчинения, характеризуется еще и делегированием информации / знания. Таким образом, любая иерархичная структура имеет ряд ограничений внутри себя, иначе это не иерархия. При этом наличие иерархии само по себе не отвечает на вопрос о ее полезности или напротив, деструктивности в рамках развития человечества. Разберем этот вопрос немного подробнее.
Элита и иерархия определяют возможности определения стратегии любой управленческой динамики и развития. Определяют, но крайне редко реализуют. И любая реализация связана либо с увеличением базового ресурса, либо с вопросами выживания.
Для простоты рассуждений сделаем ряд предварительных умозаключений, которые помогут нам разобрать логику этой ситуации несколько подробнее. Любая власть иерархична — из этого следует несколько аксиоматичных утверждений.
Аксиома первая. В любой иерархии всей полнотой власти обладает крайне ограниченный круг членов сообщества. Это проистекает из самого генезиса иерархии как формы построения отношений внутри общества.
Аксиома вторая. В любой иерархии всей возможной полнотой знания / информации обладает также ограниченный круг лиц, как правило, аналогичный первому (элитарному) круг лиц.
Аксиома третья. Для постановки и реализации принципиальных инициатив любой группе лиц или отдельным членам иерархии необходимо обладание и властью, и информацией в достаточной мере. Мера определяется лишь инерцией группы и общества и выражается возможностью инициации изменения, определения повестки дня.
Аксиома четвертая. Лица, обладающие и властью, и информацией в достаточной мере для определения повестки дня общества, являются элитой. Как любая элита (в иерархичном обществе) они занимают соответствующее социально- экономическое положение.
Каждая из данных аксиом сама по себе не характеризует эффективность или напротив дефективность принципа иерархии для осуществления долгосрочных стратегий развития. В текущий момент все так называемые «демократические режимы» реализовали в той или иной мере механизмы социальных лифтов, которые формально обеспечивают прозрачность и справедливость общественного функционирования и столь же формально постулируют открытость и транспарентость7 политического процесса и процесса реализации властных отношений, включая в политический класс широкие общественные массы. Данные механизмы демонстрируют признаки равноправия доступа к власти, но, учитывая иерархический характер институтов власти и властных отношений, мы понимаем, что механизмы социальной мобильности в первую очередь решают иные задачи, т.к. эффективное включение широких социальных слоев в определение повестки дня defacto не происходит. Вступают в силу вопросы, связанные с ограниченным доступом к информации и власти. Какие же задачи данные механизмы разрешают в действительности? Или, по крайней мере, призваны их разрешать? В первую очередь, необходимо понимать, что принадлежность к элите как к доминантному типу, не имеет отношения к принадлежности к верхней части иерархии общества defacto.