Но никакого «назад» не было. Передо мной была самая что ни на есть реальная реальность. С больничными коридорами, навевающими тоску, с разбитыми мордами алкашей в приёмной, костылями, одиноко стоящими в углу, и синими бахилами, которые всё так же быстро рвутся, как и три года назад, когда я надевал их последний раз. Кажется, тогда я был на приёме у стоматолога.
Вика уверенно поднялась на второй этаж, прошагала по коридору до самого конца, громко стуча каблуками. Я молча следовал за ней; нет, этой девушке поддержка не требовалась – при желании я мог спрятаться за угол, и она не заметила бы, что я исчез.
– Здрасьте, Виктория Викторовна, – поздоровалась молодая медсестра и проводила нас взглядом.
А вот и конечный пункт – палата номер двести два. Просторная, но душная, пахнущая старушками, которым вечно дует из форточек. С дешёвыми романами и кроссвордами на прикроватных тумбочках, с маленьким телевизором в углу, который принёс кто-то из родственников и за который здесь наверняка велись битвы.
Вика надела мятый белый халат, висящий на вешалке.
– Ну здравствуй, сестричка, – устало произнесла Вика, присаживаясь на одну из коек. – Познакомься, это Ян. Мой друг.
На кровати сидела копия Вики. Копия в худшем варианте, если можно было так сказать. Если тело «моей» Виктории дышало здоровьем и молодостью, то её сестра походила на существо, из которого высосали все соки. Осунувшееся лицо, сухая кожа и следы от инъекций на локтевых сгибах, тусклые растрёпанные волосы и обкусанные ногти. Лишь глаза были всё ещё живыми и, в отличие от глаз сестры, – карими.
– Вика приехала, – с безмятежной улыбкой сказала она.
– Да, да, Вика приехала, – раздражённо повторила Виктория и обратилась ко мне: – Её зовут Анжелика, и она немножко… ну…
Кажется, я понял. Анжелика была не в себе.
– Вика привезла мне покушать? – спросила Анжелика, и я почувствовал, что мне здесь не место.
– Я подожду в коридоре, хорошо? – почти умоляюще произнёс я и, получив одобрение, выскочил из палаты.
– Доктор сказала, что ты не пьёшь таблетки. Почему, Лика? – услышал я голос Вики из-за двери. Уже не злой, участливый. Она была добрая. А ещё она назвала меня другом… Всё же я не зря поехал сюда.
Я прогулялся до конца психиатрического отделения. Изучил плакаты на стенах, нарисованные будто бы детьми, выпил воды из кулера. В глаза бросилась надпись, своего рода напутствие врачам-психиатрам: «Душа, даже если она заболевает, не перестаёт быть душой». А может, это напутствие родственникам больных? Должно быть, это нелегко, когда твои близкие…
– Ян! – Голос Вики прервал поток моих философских мыслей о больной душе. – Всё, можем ехать.
Вика не стала делать вид, что ей неловко из-за сестры. И это было замечательно. Больше всего мне не хотелось мучительно-долгих пауз.
– Периодически я должна навещать её, – объяснила она, когда мы вышли из больницы. – Иногда это напрягает, но всё же она моя сестра.
Поддавшись порыву, я взял Вику за руку. Мы шли через сквер, и жёлтые листья кружились, взлетая с такого же жёлтого ковра на земле. Было неожиданно хорошо, и я сам не заметил, как наши лица оказались слишком близко друг к другу.
«Да или нет?» – промелькнуло в голове, но Вика сама нашла решение. Она потянулась навстречу, и мы поцеловались.
«Пусть будет так», – подумал я, испытав едва ощутимое сожаление оттого, что внутри всё осталось спокойным. Искры не проскочило, если выражаться избитыми фразами. Но моя дама, похоже, осталась довольна.
Наконец-то дом. Наконец-то родное кресло с кожаными подлокотниками (сейчас я всегда проверял наличие этой самой кожи, в глубине души боясь оказаться в чужой вселенной). «НОМАД» приветливо мигнул зелёным огоньком, и я с наслаждением взял его в руки.
«Главное, не превратиться в фетишиста, круглыми сутками сидящего в четырёх стенах», – сказал я себе и по привычке примотал датчик к голове дурацкой лентой.
К этому моменту я побывал в теле Марка, наверное, раз десять. Я хорошо знал, что мне нужно делать, и именно эта уверенность в конце концов и привела к дальнейшим последствиям.
«Во время каждой сессии отчетливо концентрируйтесь на мире, в который хотите отправиться», – так гласила инструкция.
То ли я слишком расслабился, возомнив себя опытным «ходоком», то ли события сегодняшнего дня наложили отпечаток на моё подсознание, но дальше всё пошло не так. Как сказал бы Сигмунд Грейд, мой бессознательный страх стал моей мотивацией. С детства я испытывал неприязнь к больницам и неосознанно позволил мозгу сделать неправильный выбор.