Сундук опустел. Сняв нижнюю доску, Славута открыл потайной ящик. Третьим ключом кастелян отпер ещё один замок, выдвинул ящик и бережно уложил в него свою рукопись, после чего уложил все предметы в обратном порядке и запер замки.
Подойдя к столу, на котором стояли два подсвечника, бронзовый колокольчик и длинная турецкая трубка, добытая в одном из походов, Славута положил бумаги, найденные в библиотеке. В этот момент за стеной послышались мужские шаги, и кастелян погасил свечу – то была привычка, выработанная за годы военных походов.
В дверь постучали, и в комнату вошёл Януш.
– Пан кастелян, может быть, я до рассвета подменю вас…
– Не надо, – Славута вновь запалил свечу, ножом расщепил наконечник пера и обмакнул его в чернильницу. – Можешь отдыхать.
– Но вы третий день в карауле…
– Если понадобишься, вызову. Пока ступай.
Племянник вышел.
Славута поставил в чернильницу перо, и аккуратно положил на стол пожелтевший ломкий лист. От времени буквы выцвели, бумага потемнела, и прочитать что-нибудь было трудно. Тем не менее, кастелян разобрал несколько слов: “Anno Domini MDXXXI… Sofia Novicka… supplicicum…” [8].
Софья Новицкая… Кастелян вспомнил, что однажды историю про эту женщину ему рассказала княгиня Радзивилл.
После смерти основателя Мирского замка Юрия Ильинича его сыновья – Николай, Ян, Станислав и Щасный – переругались из-за отцовского наследства. В дело пришлось вмешиваться королю Сигизмунду Старому, который оставил Мирский замок за Станиславом. Вскоре умер старший брат Николай, а вслед за ним наступил черёд Станислава, который скончался прямо во время пира. Братья умершего, Ян и Щасный, обвинили в смерти Станислава жену его собственного слуги, Софью Новицкую. Несчастная женщина была подвергнута пытке, после чего приговорена к сожжению заживо, приговор лично привёл в исполнение Щасный Ильинич. Однако после казни Новицкой словно злой рок стал преследовать род Ильиничей: братья снова рассорились из-за наследства, и опять для разрешения семейных дрязг понадобилось вмешательство короля. Сигизмунд своим привелеем оставил замок за Щасным, а остальные земли – за Яном. Однако Ян Ильинич вскоре покинул этот мир, затем наступил черёд Щасного, у которого от супруги – Софьи Радзивилл – остался малолетний наследник – сын Ежи. Десятилетнего мальчика взял под опеку родной дядя князь Ян Радзивилл.
Казалось, древний род вновь обретал былое могущество: Ежи Ильинич стал одним из самых влиятельных магнатов Великого княжества Литовского, его земельные владения соперничали с владениями Радзивиллов, Сапег, Острожских, Глябовичей, и самый могущественный монарх мира – император Священной Римской Империи Карл V – возвёл Ежи Ильинича в графское достоинство, пожаловав ему титул «графа на Мире». Но Небеса оказались неумолимы и новоиспечённому графу Священной Римской империи: в самом расцвете лет он покинул этот мир, не оставив наследника. Все владения Ильиничей, включая Белую и Мир, перешли к I-му ординату несвижскому Миколаю Кристофу, увеличив и без того обширные владения Радзивиллов…
Славута спрятал рукописи, погасил свечу и растянулся на лавке, но сон не приходил.
Была ли Новицкая действительно виновна? Славута уже не сомневался: женщина стала жертвой обстоятельств, а магнаты обрекли её на роль пешки в большой игре. Но, манипулируя чужими судьбами, сильные мира сего сами стали безвольными игрушками в руках судьбы, которая сводила в могилу одного за другим отпрысков рода, и те, подобно свечам, угасали до тех пор, пока не угас сам род. Можно подкупить судью, можно запугать свидетелей, можно убежать за границу – но как подкупить небесное правосудие, запугать собственное прошлое, убежать от будущего?
В окно стучали крупные капли дождя. Заунывно выл ветер в печной трубе. Сквозь плотную серую пелену пробивался тусклый утренний свет.
Глава VI. Прах к праху, земля к земле
Дождь над Миром шёл всю ночь и всё утро. К полудню земля раскисла и превратилась в грязное месиво. Сырой пронизывающий ветер трепал влажную листву на деревьях.
Проводить Наталью в последний путь пришли вдовствующая княгиня, кастелян, Януш, пани Эльжбета, горничные Стефания, Агнешка и Богдана, кухарка Кристина.
Земля уже разверзла могильную пасть, чтобы поглотить человеческое тело. Бледные черты лица покойницы заострились, отчего лицо казалось чужим и незнакомым. Карие волосы были аккуратно расчёсаны и уложены по бокам. На голову чьей-то заботливой рукой был возложен венчик из белых цветов. Два могильщика терпеливо ждали, пока священник церкви Святой Троицы отец Василий отпевал усопшую. По краям гроба, слегка потрескивая, горели свечи, запах ладана и воска смешивался с запахом влажной земли, к которому примешивался тонкий аромат распускающихся лип.