Славута пошёл к берегу речки, где целый час сидел на берегу, созерцая далёкие звёзды, слушая шелест трав, стрекотанье сверчков, шум близкой воды, и стараясь разгадать смысл ночного видения.
Глава XI. Диспозиция
– Итак, панове, смотрите, – кастелян водил длинной деревянной палочкой по чертежу замка, составленному в ходе реконструктивных работ 1688 года. – Замок образует четырёхугольник. По углам стоят четыре вежи: Юрьева, Щастная, Янова и Станислава, в центре западной стены находится Брамная вежа. К северной и восточной стенам пристроен дворец. К северному крылу примыкает мост, который ведёт в сад. Вежи имеют пять уровней, дворец – три, плюс подвал. В вежах в толще стены есть лестницы. Они проходят от подземелья до крыши, открывая выход на каждый уровень. Убийство Натальи произошло здесь, на втором ярусе этой вежи. На первом ярусе находится центральная кухня, второй уровень используется под арсенал.
Катажина сидела в кресле и безучастно смотрела в окно. Судовый староста, стоявший напротив кастеляна, внимательно следил за каждым движением палочки. Войт и земский писарь расположились справа. Януш, скучая, стоял около двери.
– С востока к башне примыкает дворец, – продолжал кастелян. – Первый уровень используется под хозяйственные нужды, на втором живут слуги, третий – господский. Вдоль южной стены идёт галерея. Под ней расположены конюшня, винокурня, возовня, баня. Далее – воротная башня. Первый ярус занят под караульное помещение. С запада башня усилена барбаканом. Здесь установлены три пушки, день и ночь дежурит не менее пяти солдат. Справа от ворот находится место отдыха караула, слева – вход в тюрьму. На втором ярусе воротной башни находится каплица святого Христофора, третий занят под часовой механизм. Далее находится галерея, которая ведёт к дворцу.
Кастелян сделал шаг от стола, и над картой склонился староста.
– Ваши предложения, пан Славута?
– На площадку второго яруса вежи есть всего два прохода. Первый – по лестнице, соответственно с первого и третьего уровня. Второй – с галереи южной стены. Предлагаю пропустить нашего призрака на площадку, где схватить его с поличным.
– Не лучше ли расширить кольцо? – пан Цехановецкий провёл пальцем по чертежу. – Галерея прекрасно просматривается, с лестницы деваться некуда. Если расставить людей здесь, здесь и здесь, то деваться будет некуда.
Славута недовольно поморщился.
– В этом случае придётся вводить в курс большее количество людей, а для окружения площадки потребуется всего четыре человека. Кроме того, у подножия башни нет подходящего укрытия.
– Считаю, что пан Славута прав, – Катажина качнулась в кресле. – Я желаю, чтобы ничто, о чём мы говорим, вышло за пределы этой комнаты. Продолжайте, пан Славута.
– Предлагаю следующую диспозицию. Первый дозорный займёт пост у входа в вежу. Второй будет дежурить на четвёртом ярусе. Третий разместится здесь, у входа на галерею. И четвёртый займёт пост непосредственно на площадке второго яруса, чтобы схватить нашу гостью. Панове, прошу об одном: дозорные первого яруса, а также дозорный на галерее не должны никоим образом себя выдать. Они лишь пропустят преступницу, чтобы ловушка захлопнулась.
– Я займу пост на втором ярусе, – вставил староста.
Кастелян пожал плечами. В этот момент кто-то требовательно забарабанил в дверь.
– Ваша милость, там, внизу… Барбара пропала… – послышался голос пани Эльжбеты. Катажина побледнела и посмотрела на кастеляна – тот резко встал и вышел из библиотеки. Отмахнувшись от фрейлины, которая пыталась ему что-то объяснить, он побежал по крутым ступенькам винтовой лестницы вниз.
Во дворе замка стоял конь – тот самый, на котором Барбара три дня назад покинула Мир. Впрочем, белоснежного скакуна можно было узнать лишь по сбруе – грязный, израненный, с обезумившими пугливыми глазами, он ничем не напоминал прежнего красавца. Державший его под уздцы шинкарь Абрам Гурвич, не переставая кланяться, рассказал его вельможности милостивому пане кастеляну, как вчера Рыгор Стеценко, проигравший и пропивший в шинке последние деньги, продал ему за сорок талеров этого прекрасного жеребца белой масти. Конечно, ясновельможный пан кастелян понимает, что у такой конь не мог принадлежать шарачку Стеценко. К тому же только слепой мог не заметить на седле монограмму CR под княжеской короной…