Княгиня Радзивилл стояла около окна, закрыв лицо руками. По залу метались слуги. Януш с двумя жолнерами тщетно пытался оттеснить людей к двери.
Кастелян обошёл тело, словно пытаясь что-то обнаружить, затем осторожно перевернул убитую, осторожно откинув рассыпанные волосы, и окружающие увидели спокойное мертвенно-бледное лицо горничной Натальи. Раздался женский вздох-вскрик, кто-то быстро крестился. Катажина бросила быстрый взгляд на покойницу и закрыла лицо рукой. Славута поднялся с колен и быстро пробежал взглядом по лицам присутствующих.
Несомненно, тот, кто совершил убийство, находится здесь, в этой зале.
Наконец кастелян повернулся к племяннику и короткими чеканными фразами отдал распоряжения:
– Вывести всех. Ворота на запор. Без моего разрешения не открывать. Поставить стражу к верхним покоям. Послать за лекарем. Исполнять.
Зала быстро опустела. Дождавшись, когда в зале осталась одна княгиня, кастелян подошёл к ней и тихо произнёс.
– Надо послать гонца в Новогрудок за судовым старостой и земским писарем. И необходимо предупредить войта.
Княгиня с минуту молчала, словно пытаясь вникнуть в смысл произнесённого.
– Началось, – она сделала глубокий вдох.
– О чём вы?
Катажина молча замотала головой.
Лишь самые близкие люди знали тайную слабость старой княгини – она не любила и боялась не только говорить, но и думать о смерти.
Сорок лет назад, в разгар Хмельнитчины, от казацких и татарских сабель погиб её старший брат Марек. Затем ушёл в землю первый муж – князь Заславский, ординат Острожский. Катажина пережила и второго мужа, князя Радзивилла, ордината Несвижского и Олыкского. Единственным человеком, который помнил княгиню с молодых лет, был её родной брат, король Польский, великий князь Литовский Ян III Собесский – но тот был далеко. Одинокая, окружённая воспоминаниями о тех, кто когда-то был дорог ей, но уже ушёл в небытие, княгиня жила среди людей, принадлежащих к иному поколению и чуждых ей по духу. И с каждым уходящим днём княгиня ловила себя на мысли, что её время ушло,
Дверь за спиной тихо скрипнула.
– Желаю здравствовать, ясновельможная пани княгиня, желаю здравствовать, вельможный пан кастелян, – личный лекарь Катажины Абрам Гольц кланялся, держа руки у груди. – Пани позволит?
Катажина кивнула и направилась к выходу.
Лекарь повернул тело лицом вниз и начал осмотр.
У самой двери княгиня Радзивилл остановилась.
– Действуйте, пан Славута, – низким грудным голосом выдавила она. – Я буду у себя.
Княгиня вышла.
Славута некоторое время смотрел, как лекарь, склонившись над телом, осматривает убитую. Чтобы чем-то занять себя, кастелян взял в руки орудие убийства – шестигранный гетманский пернач. Тяжёлая рукоять венчалась навершением из шести оперений причудливой грушевидной формы, украшенных тонкой гравировкой, два из которых были испачканы кровью, а ещё одно сильно погнулось. И рукоять, и навершение были покрыты тонким слоем позолоты, которая в нескольких местах стёрлась и облезла.
– Пан готов слушать?
Славута отложил булаву в сторону и утвердительно кивнул.
– Всего было три удара. Первый пришёлся в нижнюю часть затылка. Два других попали в темень.
– Что ещё?
– Первый удар стал смертельным. Два других нанесены уже по мёртвому телу. Либо убийца обладает недюжинной силой, либо так ненавидел покойную пани, что вложил в удар всю злобу, на которую был способен.
– Это всё?
– Никаких других ран. Нет ни порезов, ни ссадин. Убийца просто подошёл и ударил.
Славута взял свечу и нагнулся к убитой. Лекарь, приподняв голову покойницы, показал ему три зияющих, залитых кровью раны.
– Ни порезов, ни ссадин… просто подошёл и ударил… – задумчиво произнёс кастелян. – Всё правильно, она и не могла сопротивляться – нападение было сзади. Темень и низ затылка, верно.
Славута провёл рукой по собственному затылку, затем сделал движение рукой, словно замахиваясь.
– Удобнее было бы ударить сверху. Но почему первый удар пришёлся вбок? Она должна была увидеть убийцу…
– Очевидно, пани нагнулась, – вставил лекарь.
– Она нагнулась… – эхом повторил кастелян. – Убийца нанёс первый удар. Она падает. После этого ещё два удара… – кастелян внимательно осмотрел оба окровавленных оперения, затем поднёс свечу ближе к полу, словно пытаясь что-то найти. Справа от тела алела неровная, с рваными краями полоса крови. Второе, растёкшееся пятно темнело под головой убитой. – Да, всё сходится.