– Ты убьешь ее?
– Зачем? Она прекрасно сыграла свою роль двойного агента, надеясь выторговать себе место главы клана под протекторатом эрла в новой Франции и одновременно якобы помогая мне создавать Совет как верная подданная Рауля де Вермандуа. Теперь она – головная боль отца. Надеюсь, что эрл пощадит ее. Рауль точно пощадит. Пока все шпионы, включая Катрин, развлекались безумными вечерами, либеральными речами и тайными революционными беседами, я встречался с кланами. Вермандуа собрал остатки французских Домов под свой протекторат, ему уже принесли клятвы верности. Но для того, чтобы вернуть независимость всей территории, у Вермандуа не хватит сил. Эрл все равно останется владетелем Запада, Юга и Востока, но подчиненные ему кланы теперь под защитой Совета. Формально эрл владеет миром. В реальности любой из представителей свободных кланов и подчиненных эрлу может воззвать к справедливости. Совет станет системой мер и противовесов. Теперь война станет хотя бы частично бюрократической. Север пока не верит в затею, но тут отец сам себе навредит Наполеоном. В общем, я очень надеюсь, что Катрин сможет сбежать. Я любил ее по-своему, как и она меня. Да и ее протеже, хочется верить, останется на свободе. Она прекрасная актриса и танцует прелестно. Мы не раз о ней услышим. Я уверен. Кстати, и в постельных делах протеже хороша, если тебе интересно.
– Неинтересно… Поэт? Он тоже как-то принимал в этом участие?
– Он просто нравился Катрин. Впрочем, он был весьма мил в своем желании познавать мир…
– Тоже неинтересно!
– Твой пуританский нрав меня пугает и одновременно забавляет, Эгиль. Но я это принимаю и уважаю. Заканчиваю. Еще я встретился с представителями американских кланов – в скором времени, занятый войной, перестановкой сил в Европе и Советом, эрл лишится своего влияния в Америках. Война за независимость помогла местным кланам задуматься, что совсем не обязательно отчитываться перед Европой и моим отцом и можно стать хозяевами самим себе. А вот сдерживать их будет все тот же Совет. Я боюсь, правда, что тогда эрл обратится к Азии и Индии, но это чуть позже. В общем, это пока все, что тебе нужно знать.
– Ты говорил о войне. Гвинн, война Наполеона уже идет.
– Да, но она закончится не так, как думает отец. Для этого я снова отправляюсь в Россию.
– Мы.
– Нет, ты останешься, Эгиль. Твое место теперь в Совете. Ты станешь главой гвардии. Должен же их кто-то охранять и присматривать за ними. Я уже обговорил это. Ты наберешь независимых Вечных и создашь структуру, которая позволит вмешиваться во внутренние проблемы кланов, что запрещено Легиону.
– Как мило, что ты посоветовался со мной, Гвинн, в выборе моего предназначения, – саркастично процедил Эгиль.
– Это для твоей же пользы. Так эрл не призовет тебя обратно. Формально ты в его клане, хоть и вольноотпущенный, но он не дает, как бы я ни бился, тебе полной свободы. Несмотря на все свитки, манускрипты и книги, что я ему отдал, несмотря на все результаты исследований. Я понимаю почему. Ты – тот крючок, которым он держит меня. Совет как контролирующий орган даст тебе протекцию.
– Мы никогда не теряем своих цепей. Но тебе не понять. Ты лишь говоришь о крючках, но висеть на них приходится другим, даже мне.
Гвинн отвернулся от Эгиля, с деланным интересом перебирая бумаги на столе.
– Глубокое заблуждение думать, что Истинные – свободны. Тебе напомнить о моем детстве и юности? Я пытаюсь освободиться уже очень долго.
– Как Истинный ты можешь создать свой клан, вступить в войну с отцом, устроить переворот и убить того, кто тебе мешает. Тебе не могут приказать связью крови. Ты понимаешь, каково это, когда тебе приказывают убить свое дитя или своего Вечного и ты вынужден подчиниться? Истинные – вершина пирамиды, Гвинн. И доказательство тому то, как легко ты сейчас распорядился всеми нашими жизнями. И моей жизнью в том числе. Моей – твоего друга!
– Так будет лучше.
– Если ты так говоришь, Гвинн… Всегда, когда ты так говоришь. Знаешь, а ведь Вестфорд был прав, когда однажды сказал, что Истинные не могут быть друзьями Вечным. Вы все равно боги этого мира, лишь иногда нисходящие до нас.
Эгиль поднялся и вышел, оставив Гвинна в одиночестве. «Может быть, и стоило найти Еву – принять дар Деотерии, – подумал Гвинн в очередной раз. – Так все стало бы проще. Или сложнее».