Что-то удивительно знакомое есть в этом словосочетании. Погодите, мы только что цитировали: «свободный и раб, патриций и плебей… — короче, угнетаемый и угнетатель…». А если бы Маркс и Энгельс написали: «управляемый и управляющий» — смысл ведь остался бы тот же.
Что представляют собой новые «управляющие»?
«Обычно на первый план выдвигается различие между организаторами и исполнителями, — пишут авторы коллективного труда "Классы, социальные слои и группы в СССР”. — В этом отношении особое место в общественной организации труда при социализме принадлежит не всей интеллигенции, а лицам, которые от имени общества, по его заданию и под его контролем выполняют организаторские функции в производстве и во всех других сферах жизни общества»[36].
В другой книге этот интересный тезис формулируется с еще большей определенностью. «Управление, — отмечается в книге, — в значительной степени еще остается особым видом профессиональной деятельности интеллигенции, точнее одного из ее отрядов. Характер и общественная значимость управленческого труда ставят интеллигенцию, профессионально занимающуюся управлением, в несколько особое положение по отношению к тем, кто занят исполнительским трудом»[37].
Значит, в прослойке советской интеллигенции есть какой-то один «отряд», который профессионально занимается тем, что управляет во всех сферах жизни общества и потому находится в «несколько особом» положении по отношению к исполнителям, иными словами — управляемым. Своеобразная ситуация для общества, где все равны и где руководящая сила — рабочий класс!
Что же представляет собой в социальном отношении «отряд» управляющих? Это ведь только животный мир делится на отряды, а для человеческого общества в науке — и прежде всего в марксистской — принята другая классификация. Общество делится на классы — правящие и угнетенные.
И неудержимо возникает вопрос: а не может быть, что «отряд» управляющих — правящий класс общества реального социализма?
7. Теория Джиласа
В советской литературе часто цитируются патетические ленинские слова: «…Мы вправе гордиться и мы гордимся тем, что на нашу долю выпало счастье начать постройку советского государства, начать этим новую эпоху всемирной истории, эпоху господства нового класса…»[38].
К этой формулировке Ленин возвращался не раз. Например: «Диктатура пролетариата есть самая беззаветная и самая беспощадная война нового класса против более могущественного врага, против буржуазии»[39].
Или в одной из последних работ, в августе 1921 года: «Всякий знает, что Октябрьская революция на деле выдвинула новые силы, новый класс…»[40].
«Новый класс» — так и назвал свою книгу югославский политик, ученый и писатель Милован Джилас, постаравшийся теоретически осмыслить вопрос: кто такие «управляющие»?
Личный жизненный опыт — незаменимое сокровище — открывал ему для этого уникальные возможности. Джилас не только был ряд лет в числе «управляющих», он возглавлял их, будучи членом Политбюро ЦК — святая святых любой коммунистической партии. «…Я прошел, — пишет он, — весь путь, открытый для коммуниста: от низшей до самой высокой ступени иерархической лестницы, от местных и национальных до международных органов, и от образования коммунистической партии и подготовки революции до установления так называемого социалистического общества»[41].
Сущность разработанной Джиласом теории сводится к следующему. После победы социалистической революции аппарат компартии превращается в новый правящий класс. Этот класс партийной бюрократии монополизирует власть в государстве. Проведя национализацию, он присваивает себе всю государственную собственность. В результате, новоявленный хозяин всех орудий и средств производства новый класс становится классом эксплуататоров, попирает все нормы человеческой морали, поддерживает свою диктатуру методами террора и тотального идеологического контроля. Происходит перерождение: бывшие самоотверженные революционеры, требовавшие самых широких демократических свобод, оказавшись у власти, превращаются в свирепых реакционеров — душителей свободы. Положительным моментом в деятельности нового класса в экономически слаборазвитых странах является проводимая им индустриализация и связанное с ней по необходимости известное распространение культуры; однако его хозяйничание в экономике отличается крайней расточительностью, а культура носит характер политической пропаганды. «Когда новый класс сойдет с исторической сцены, — а это должно случиться, — резюмирует Джилас, — люди будут горевать о нем меньше, чем о любом другом классе, существовавшем до него»[42].