Надо мной с иглой в руках склонился Айкус. Я задергалась и попыталась отползти назад, но кто-то сзади удерживал меня за плечи, прижимая руки к туловищу. Я билась в стальном захвате, кричала, просила дать мне шанс, заверяла в своей полезности. Некто удерживающий меня что-то шептал мне на ухо, но я не вслушивалась. Все моё внимание было сосредоточено на Айкусе, который неумалимо приближал илу к моему предплечью. Я сново было попыталась вывернуться, но тут игла все-таки проткнула кожу. Замерев, я с ужасом смотрела на место прокола, с трудом понимая, что дело сделано. Все вокруг начало кружиться, а глаза отказывались фокусироваться на предметах. А потом пришла темнота. ***
И снова кто-то осторожно пербирает пряди рыжих волос, сново гладит по голове, успокаивая. В теле какая-то необъяснимая легкость. Так приятно. Возможно, это вновь моя фантазия, но я ей рада. Я так устала. Я все время была одна и только сейчас я поняла, что это одиночество меня всегда тяготило. Хотелось быть нужной, хоть кому-нибудь.
Вот они последствия эмоций, я ими заразилась и теперь они меня мучают хуже любой болезни. Но зато я узнала, что значит жить. То время, что я провела среди «чертей» дало мне многое. И я не жалею ни о чем. Я прожила дольше, чем мне отмерили мои сородичи, пускай не намного, но событий в этом коротком отрезке времени хватило бы и не на одно мое никчемное существование на Земле. Но я устала. Так устала. Я не шучу, эмоции действительно очень утомительны. Они выматывают хуже любой физической нагрузки. Быть может за века наша раса потеряла тот внутренний резерв, необходимый, чтобы вынести это бремя. Мы обленились, разучились чувствовать. Мы потеряли эту величайшую способность. Я не знаю, что ждет выживших людей после нападения эсхорцев, но надеюсь со временем, пусть даже через несколько поколений, эмоции вернуться в мир людей.
Все эти мысли бродили в моей голове, пока я собиралась с силами, чтобы открыть глаза. Да, я чувствовала, что все еще жива. Пускай очень слаба, но во мне еще теплилась жизнь. И я все еще ощущала чье-то присутствие возле себя. Те же поглаживания. С огромным трудом я приподняла. И тут же захлопнула: надо мной навис Кайвир…
Время застыло. Страх сковал, я даже непроизвольно задержала дыхание. Только сердце колотилось как сумасшедшее.
— Номи, — низкий голос, звучит непривычно мягко. — Номи, открой глаза. — Но я боялась смотреть на него. Меня буквально душил страх. Ничего не видя, я словно пряталась от предстоящего испытания.
И тут, сново нежное касание. Снова кто-то уверенно проводит по волосам. Глаза распахиваются сами собой. Кайвир. Это он? Как неожиданно видеть этого вечно хмурого «черта» за проявлением ласки.
— Зачем? — Во рту все пересохло, и мой голос звучит глухо и еле слышно. Но он услышал и, не переставая гладить по голове, посмотрел мне прямо в глаза.
— Ты спрашиваешь зачем? Я тот же вопрос задаю себе все то время, что ты здесь. — Его лицо скривилось словно от боли. — Зачем притащил тебя на корабль? Зачем всюду слежу за тобой словно одержимый? Зачем подарил тебе этот дурацкий Камаларис? — От неожиданности я вздрогнула, но он лишь усмехнулся, заметив мою реакцию. — Вот видишь, надеялся расположить тебя к себе, а ты даже и не догадалась, от кого и почему. Ты такая…такая другая. Я теряюсь. С тобой привычная мне логика оказывается бессильна. — Тут он как-то ловко завел одну руку за мою спину и приподнял меня. Я оглянулась и поняла, что все это время лежала на кровати в медицинском отсеке. Кайвир же сидел на краешке занимаемой мной койки.
Сейчас он смотрел куда-то в сторону, впрочем не отнимая руки от моих плеч. Он говорил медленно и как-то глухо, как будто обращаясь к самому себе:
— Когда мы вошли в уже разгромленный город, там на Земле, я еще не представлял масштабов той катастрофы, что только что произошла по моей вине. Конечно, я всего лишь вояка, и не мне решать, быть ли войне или нет. — Тут он снова как-то болезненно сморщил лицо. — Хотя какая же это война! Мы вообще не встретили никакого сопротивления. Ваша цивилизация ничего и не могла противопоставить нашей технике. Это было так странно: ни ответных выстрелов, ни криков ужасов, ни рева детей и женщин, никаких следов паники — ничего. В тот момент я мог понять Фузия, посчитавшего вас неживыми, бездушными машинами. — При этих словах, я было попробовала отодвинуться от него, но «черт» мгновенно положил вторую руку на мое плечо и лишь сильнее придвинул к себе. — Шагая по уничтоженному городу, я даже ни на минуту не пожалел о содеянном. Но это лишь пока не увидел тебя. — Тут он наконец посмотрел на меня. — Я сам не понимаю, как так вышло. Мы зашли в руины того здания, вокруг лежали одни тела. И тут ты пошевилилась и открыла глаза. И я пропал. Звучит глупо?! Я тогда сам не понял, что со мной происходит, но мне стало так… так неприятно, что из-за меня ты лежишь в такой пыли, посреди осколков. — Кайвир неожиданно уткнулся носом мне куда-то в шею. Горячее неровное дыхание вызывало нервную дрожь, А он все продолжал свою такую странную исповедь. Да, пожалуй, это устаревшее понятие наиболее точно могло бы описать что и, главное, как говорил этот странный «черт». — Такого взгляда как у тебя я никогда прежде не видел: огромные глаза, смотрящие на мир так изумленно, так наивно. Так смотрят дети. Ты другая, ты совершенно ни на что не похожа, но твой взгляд, он просто не дал мне шансов. Я сам не знал, что настолько впечатлителен. Зачем потащил с собой на корабль? Возможно, здесь свою роль сыграла жалость. В разрушенном городе тебе было не выжить, а добить собственноручно я просто не смог, хотя Фузий прямым текстов посоветовал поступить именно так. — И снова тяжелое дыхание на шее вызывает новую порцию мурашек, снова его борода царапает кожу.
«Не хочу так близко! Отодвинься!» — кричало сознание, но как я могла. Вся моя жизнь зависела от этого существа, держащего меня в своих цепких объятиях. Зачем все эти касания? К чему столь тесный контакт? В жизни мне не приходилось терпеть ничего подобного. В том, чтобы косаться чьей-то шеи, было что-то слишком личное. Еще на Земле, я читала, что животные подставляли шею только вожаку стаи или своему партнеру по воспроизведению потомства. А еще хищники настигая добычу, старались сразу вонзиться клыками именно в эту часть тела, чтобы мгновенно убить жертву. А в том, зубы у «чертей» достаточно острые, я уже убедилась. Да и мясо они употребляли в огромных количествах. От подобных мыслей я снова задрожала, и из горла вырвался толи вздох, толи всхлип.
Кайвир оторвался от моей шеи и с удивлением посмотрел мне в лицо.
— Боишься? — И вот на его лице уже блуждает легкая улыбка. — А ведь я даже могу тебя понять, пожалуй. — От удивления из головы на мгновение выскочили все страхи. Понять меня? С момента моего появления на корабле пониманием не мог похвастаться никто: ни в конец запутавшиеся «черти», ни я. А Кайвир между тем продолжал: — Ты же, наверняка, ничего не поняла из того, что я сказал. Тебе все так же не ясны мотивы моих поступков. А я все сижу рядом и прижимаюсь к тебе. А ведь ты боишься, Номи, признайся. Я тебя попрежнему пугаю. Почему именно я? Ведь Борнуса же ты не боишься? Что во мне такого отталкивающего? — Я растеряно молчала. Что сказать? Как на это ответить? Для меня он одна сплошная угроза: огромный, хмурый, вечно следящий за каждым моим шагом. Сказать как есть — значит обидеть.
Так мы и сидели. Кайвир рук так и не убрал, удерживая меня возле себя. Но он явно что-то обдумывал. Молчание тянулось долго, но мне и в голову не приходило его нарушить. Наконец «черт» спросил, и его вопрос поставил меня в тупик:
— А ваши мужчины бороды не отращивают? На Земле мне не встретилось ни одного даже с щетиной? Они у вас все такие? — Несмотря на странность вопроса, я поспешила ответить:
— Все. Это не принято: не гигиенично. — Мой ответ, казалось поставил его в тупик. Подумав, он прямо посмотрел на меня и сказал:
— Номи, теперь все будет по-другому. Прямо с сегоднешнего дня я буду всегда возле тебя. Или ты возле меня. — Я уже было открыла рот, чтобы спросить, но он не дал мне и слова вставить. — Привыкай. Так надо. Не спрашивай, зачем. Просто, так будет лучше.