Между тем Фузий прошёлся вдоль кухонных ящичков, по очереди выдвигая то один, то другой. Он что-то искал. Бормоча сквозь зубы какие-то ругательства, он, кажется, нашёл искомое. Фузий снова двинулся в мою сторону. В руках у него был зажат пресс для мяса. Именно таким Дорозо обычно отбивала огромные куски, чтобы размягчить их пред жаркой. Зачем он ему понадобился, он что решил поджарить мясо прежде чем расправится со мной?
В дверь застучали. Послышался голос Дорозо:
— Номи! Номи, дверь что-то заклинило, никак не могу её открыть. Посиди чуток, я схожу сейчас за механиком. Потерпишь ещё немного, хорошо? — Но ответил ей Фузий:
— Дорозо, можешь не переживать, я не дам дорогой Номи скучать. Я за ней присмотрю. Сходи пока за механиком. Вот только я не уверен, что он сможет быстро открыть дверь. Я запер её изнутри, чтобы никто не помешал нашей с Номи беседе. — Он откровенно забавлялся. Правда радость это была какая-то садистская, недобрая. Между тем Дорозо явно поняла, чем для меня грозит подобная беседа. Она застучал в дверь с удвоенной силой. Потом за дверью заслышался удаляющийся топот. Побежала за помощью. Хоть бы она успела. — Ну что, — Фузий вновь повернулся ко мне, — приступим? А то сейчас все прибегут, будут шуметь под дверями, а у меня на тебя свои планы. Впрочем, это даже хорошо, что они сами все услышат. Дай сюда руку. Живо! — крикнул он, видя мою нерешительность. Прижав мою руку к столу, он снова посмотрел мне в лицо. — Знаешь, что бывает с вещами, когда они ломаются и выходят из строя? Их выбрасывают или уничтожают. Чем ты занята на корабле? Помогаешь Дорозо? А как ты интересно будешь справляться со своими обязанностями без одной руки, а? А без двух? — С этими словами он со всей силы опустил пресс на отставленный мизинец моей зажатой левой руки. Я вздрогнула. К счастью, я успела подготовиться и потому до сознания дошёл лишь слабый отклик боли. Раздался хруст ломающейся кости. Я предпочла не смотреть на свою руку и спокойно встретила взгляд мучителя.
За дверьми послышался неясный шум. Раздался приглушенный дверью голос:
— Фузий, немедленно открой дверь! — Кому принадлежал голос, я разобрать не смогла. В нём слышался как будто рык. Дверь сотряслась от мощного удара. — Ты слышишь меня? Я приказываю тебе немедленно открыть эту чёртову дверь! — Но, похоже, эта угроза не слишком впечатлила Фузия:
— А, это ты Кайвир. — Теперь понятно, кому принадлежал голос за дверью. — Хорошо, что ты тоже пришёл, послушаешь, как будут хрустеть кости этого существа, Номи кажется. И кто, интересно, додумался дать имя этой бездушной кукле? — Он снова опустил пресс мне на руку. Теперь пострадали ещё два пальца. — Эй, вы, там за дверью, слышите? Я сломал я уже три пальца, а она ни разу не пикнула. Я же говорил, она не живое существо. — Бамс! На левой руке теперь не осталось ни одного целого пальца. — Так, пальцев на руке больше не осталось. Займемся-ка теперь запястьем. — Теперь дверь просто сотрясалась от ударов, но пока держалась. А вот я чувствовала, что надолго меня не хватит. Боль ощущалась всё сильнее. Она пульсировала и ломилась захлестнуть сознание. Не выдержав, я тихонько всхлипнула, чем привела своего врага в бешенство. — Что, решила притвориться, что тебе больно? Думаешь, обманешь меня, как и других? — Он схватил меня за ворот туники и, притянув к своему лицу, прошипел: — Я не люблю, когда меня дурачат. За это я и впрямь ускорю процесс избавления корабля от ненужного мусора.
Он попытался ухватить меня за шею, но тут я перестала себя контролировать и резко отклонилась в сторону. Фузий зацепил рукой мой платок на голове и с силой по инерции сдёрнул его с волос. Рыжие локоны рассыпались по плечам, демонстрируя уродство во всей его неприглядной красе. Фузий растерянно ойкнул и застыл, недоверчиво глядя на меня.
А со мной тем временем творилось страшное. Боль обрушилась на меня со всей своей яростной силой, заставляя сжаться в комок, прижимая к себе изувеченную конечность. Но хуже было понимание того, что теперь, когда свидетельство моей бракованности маячит перед лицом этого варвара, шансов на благоприятный исход не остаётся вовсе. К тому же увидев мои волосы, Дорозо и те, кто прежде не желал мне смерти, могут поменять своё мнение. Да и навряд ли они захотят возиться со мной, теперь уже калекой, беспомощной и бесполезной.
Мне было плохо, но плохо не сколько от боли физической, сколько от осознания того, что все мои мечты о том, чтобы найти себе место пускай не среди людей, но других существ, растаяли как дым. Конечно, глупо было надеяться, что никто не увидит моих волос, что кто-то всё же оценит моё старание быть полезной и позволит остаться.
В голове гудело, а в груди стало нестерпимо колоть. Мне не хватало воздуха, я попыталась вдохнуть, но ничего не вышло. Как со стороны я слышала Фузия:
— Эй, ты чего? Тебе плохо? Ты что, ты не притворяешься? — Ему вторили удары в дверь. Кажется, Фузий говорил что-то ещё. На мгновение он отошёл от меня к двери и стал возиться с замком, что-то крича через дверь. Мне было всё равно, что будет дальше. Я давно забыла про свою руку. Боль за грудиной всё нарастала. Я сползла по стенке на пол и прикрыла глаза, стараясь приноровиться к колющим болям.
Как сквозь дымку я видела, как в комнату ввалились люди, слышала, как Фузий торопливо что-то говорит. Странно, но ещё недавно такой уверенный и даже наглый голос, теперь дрожал. Между тем меня подняли с пола и куда-то понесли.
Снова в себя я ненадолго пришла уже в знакомом мне медицинском кабинете. Склонившийся надо мной Айкус что-то пытался вколоть мне в вену. За его спиной металась и тихо причитала Дорозо. Последнее, что я почувствовала прежде, чем снова отключиться, было ощущение, что кто-то гладит меня по голове, на которой так и не было повязано платка.
Глава 5
Сквозь сон я чувствовала, как кто-то продолжает гладить меня по голове. Касания были очень нежными и мягкими. Они успокаивали и дарили чувство блаженной истомы. Этот кто-то перебирал и мои волосы: то поднимал длинные пряди, то опускал так, что они падали на лицо. Потом всё те же руки осторожными движениями убирали волосы с лица, но от чего-то всё это было похоже на какую-то странную ласку. Так приятно и так странно.
Прежде мне никогда не приходилось испытывать ничего подобного. У нас касания, не нёсшие на себе никакой смысловой нагрузки, были не приняты. Зачем лишний раз вторгаться в личное пространство другого человека, если нет чрезвычайной надобность? Касание возможны только на приёме у врача, и то они сводятся к минимуму и возможны, когда на руках у врача одеты специальные перчатки. Раньше физический контакт был необходим и при зачатии, однако вот уже лет пятьдесят как человеческие пары предпочитают обходиться искусственным оплодотворением — гораздо более гигиеничным и эффективным способом.
Когда я наконец пришла в себя и открыла глаза, то не нашла никого постороннего в своей каюте. Я лежала на уже столь привычной узенькой кровати. В груди больше ничего не болело, однако беспокойство вызывала левая рука. Кисть была перебинтована полностью, и под плотными полосками бинта угадывались какие-то жесткие конструкции, к которым были прижаты сломанные пальцы. Всё было настолько плотно зафиксировано, что у меня даже не возникло мысли пошевелить пострадавшей рукой. Что ж придётся учиться обходиться одной рукой.
Моё одиночество нарушило появление доктора Айкуса. Он справился о моём самочувствии, внимательно осмотрел перебинтованную конечность, правда, не представляю, что он мог разглядеть под этой кучей перевязочного материала. Покончив с этим, он всё-таки решил просветить меня относительно моего здоровья. Оказывается, больше всего его беспокоила вовсе не моя рука, а сердце. Та щемящая боль в груди была не чем иным как признаком инфаркта.