Стараясь не замечать стука собственного сердца, который отдавался в ушах, Сет подошел к двери и прижался левым ухом к щели почтового ящика. Тишина.
Он потянулся к узкой крышке. Если встать на колени и толкнуть внутрь металлическую пластину, лампы с лестничной клетки осветят часть прихожей.
Но что, если там окажется кто-нибудь?
Сет замер, затем отнял руку.
Входить в шестнадцатую квартиру запрещено всем без исключения – это вдолбил в него старший портье, когда полгода назад Сет только устроился на ночную работу. Подобные строгие правила вполне обычны для охраняемых домов Найтсбриджа. Даже выиграв изрядную сумму в лотерею, простой смертный еще поборолся бы за возможность получить апартаменты в Баррингтон-хаус. Трехкомнатные здесь стоили не меньше миллиона фунтов, а содержание обходилось в дополнительные одиннадцать тысяч в год. У многих обитателей хоромы были набиты антиквариатом, некоторые оберегали свою частную жизнь не хуже военных преступников и рвали все бумаги, прежде чем выбросить в мусор, который выносил обслуживающий персонал. Помимо шестнадцатой, в доме пустовало еще пять квартир, в которые также было строго запрещено входить. Однако во время ночных обходов Сет ни разу не слышал, чтобы из них доносился подозрительный шум.
Может, кому-нибудь разрешили остановиться в шестнадцатой и кто-то из дневных портье позабыл сделать запись в журнале? К несчастью, они оба, и Джордж, и Петр, недоверчиво нахмурились, когда Сет в первый раз упомянул о непонятных звуках, сдавая утром вахту. Значит, остается только одно логичное объяснение: в квартиру проник посторонний.
Но в таком случае злоумышленнику пришлось бы подниматься снаружи по приставной лестнице. Сет обходил дом вокруг десять минут назад и ничего подобного там не увидел. Можно, конечно, пойти разбудить Стивена, старшего портье, и попросить его отпереть квартиру. Но Сету совершенно не хотелось беспокоить начальство в столь поздний час – у Стивена жена-инвалид. Все свободное время между сменами он посвящает ей и к концу дня полностью выматывается.
Опустившись на одно колено, Сет толкнул крышку почтового ящика и вгляделся в темноту. Холодный ветер ударил в лицо знакомым запахом: древесно-камфорным ароматом гигантского бабушкиного гардероба, который в детстве был для Сета настоящей тайной комнатой; этот же запах ассоциировался с читальными залами университетских библиотек и музеями, построенными в эпоху королевы Виктории. Скромное напоминание о прежних обитателях и старине, предполагающее скорее их отсутствие, чем присутствие.
Тусклые лучи, падавшие из-за спины Сета, высветили за дверью пятачок прихожей. Ночной портье различил смутные очертания телефонного столика у стены, темный дверной проем справа и несколько квадратных метров пола, выложенного плитками из черного и белого мрамора. Остальное пространство терялось в тенях или кромешной тьме.
Сет сощурился из-за противного сквозняка, бившего прямо в лицо, и попытался рассмотреть что-нибудь еще. И снова неудача. Однако волосы зашевелились у него на голове.
Он услышал, как нечто увесистое, завернутое в простыню или большой ковер, перемещают короткими рывками подальше от узкой полоски света, проникающего из коридора. Звуки удалялись в глубь квартиры, постепенно затихая, и наконец смолкли.
Сет подумал, что надо крикнуть в темноту, бросить ей вызов, однако не мог заставить себя раскрыть рот. Его вдруг охватило пронзительное ощущение, будто за ним наблюдают. И это внезапное осознание собственной уязвимости и того, что он стал предметом пристального изучения, едва не заставило его опустить крышку почтового ящика, встать и отойти назад.
Портье был в смятении. Рассуждать логично не получалось. Он так устал. Вымотался до предела, все валится из рук, ничего не ладится, он просто бредит. Ему тридцать один, но из-за ночных смен он чувствует себя на все восемьдесят. Очевидно, сказывается постоянный недосып, обычный для тех, кто работает по ночам. Но Сет никогда в жизни не страдал галлюцинациями. В квартире номер шестнадцать кто-то есть.
– Господи!
Открылась дверь. Внутри. Где-то в затененной части квартиры. Наверное, примерно в середине коридора. Она щелкнула и, медленно, со скрипом распахнувшись во всю ширь, ударилась о стену.
Сет не двигался и даже не моргал, просто стоял и ожидал приближения из темноты чего-то неведомого.
Но было только это ожидание и еще тишина.