Автобус остановился, и двери открылись. Я подождал, пока другие пассажиры выйдут, оттягивая момент как можно дольше. В конце концов у меня не осталось выбора, кроме как встать и направиться к выходу. Бросив последний взгляд на Грейсона через окно, я насладился его сильным присутствием, уже оплакивая его потерю.
Сделав последний глубокий вдох, я спустился на тротуар. Его взгляд мгновенно остановился на мне, обжигая кожу. Он оттолкнулся от стены и подошел ко мне. Он не заключил меня в теплые объятия, не стал целовать так, что у меня перехватило бы дыхание.
Мы были в тупике, ни один из нас не хотел моргнуть первым.
Мне нужно рассказать ему все. Скрывать больше нельзя. Он никогда не перестанет преследовать меня, я это знал. Он захочет забрать меня к себе, и как только увидит меня без одежды, то все поймет. Я мог бы скрывать живот под мешковатыми рубашками и спортивными штанами, но без них он бы сразу узнал правду.
Глаза Грейсона горели. Он был зол. И имел на это полное право. Не говоря ни слова, он снял с моего плеча сумку и направился к парковке. Я просто последовал за ним.
Он открыл для меня пассажирскую дверь и подождал, пока я сяду, но я остался на месте.
– Грейсон, я...
– Садись, – скомандовал он.
– Можем мы... сначала поговорить? – Боги, это прозвучало так зловеще, но разговор действительно будет не из простых.
Грей стиснул зубы и пронзил меня яростным взглядом.
– Просто скажи уже, – процедил он сквозь зубы, его глаза сверкали.
– Что сказать? – спросил я, чувствуя, как лед разливается по моим венам. Он не мог догадаться... не мог ведь?
Он усмехнулся.
– Что ты порвал со мной. – У меня от шока отвисла челюсть. Будь моя воля, я бы никогда с ним не расстался, но я знал всю правду, а он – нет.
Когда я не ответил, он мрачно рассмеялся, хотя я не увидел в этом ничего смешного.
– Не могу поверить, что ты бросаешь меня. Меня! Я чертовски привлекателен! Омеги выстраиваются в очередь по всему кварталу, чтобы по очереди оседлать мой член. Предполагалось, что это я должен буду порвать с тобой, – выплюнул он.
Я постарался не обращать внимания на укол ревности, вызванный его словами.
– Это... это то, чего ты хочешь? Расстаться? – Мой голос сорвался.
Он зарычал, проводя рукой по волосам, пока они не встали дыбом.
– Ты просто должен был стать способом удовлетворить мой член! Пара месяцев горячего секса – вот и все, чего я хотел! – Он потер лицо, а когда убрал руки, его глаза были красными и блестящими. – Это должно было быть весело! Тебе весело?
– Не особо, – грустно ответил я. А мы еще даже не добрались до самого сложного.
Грейсон был одним из самых завидных холостяков города, игроком с дурной славой. Не имело значения, как сильно я его любил. Он не собирался ради меня остепеняться, становиться семьянином. Я был для него не более чем мимолетным интересом, но довольно скоро он нашел бы какую-нибудь новую блестящую игрушку, с которой можно было бы поиграть, а я стал бы всего лишь воспоминанием.
– Какого черта я позволил тебе вывести меня из себя? – закричал он. – Ты практически ребенок!
Его слова ранили, и он знал это. Когда он посмотрел на меня, его взгляд смягчился, и не успел я опомниться, как он бросил мою сумку на землю и в два широких шага сократил расстояние между нами. Он обхватил мое лицо своими большими ладонями и прижался губами к моим губам.
Его поцелуй был всем. Его губы, его язык, он владел каждой частичкой меня – моим телом, моей душой – даже если я мог сохранить только маленькую частичку его, которая сейчас растет во мне. Мне потребовалось все мое мужество, чтобы не упасть в его объятия, не позволить снова повести себя по этому пути. Я знал, что это тупик.
Время пришло. Положив руку ему на грудь, я оттолкнул его. Он отшатнулся, сбитый с толку. Я сделал глубокий вдох и приготовился к неизбежному.
– Я беременен. – Вот так. Будто срываешь пластырь.
Грей только моргал, глядя на меня, его губы распухли от поцелуя.
– Что ты сказал?
– Я сказал, что беременен. От тебя.
Он начал смеяться, почти до истерики. Я почувствовал, что люди оборачиваются, чтобы посмотреть на разворачивающуюся сцену.
– Это прозвучало так, будто ты сказал, что беременен. Типа, ребенком.
– Это и значит быть беременным. – Разве он не должен быть более серьезным? Уж он-то должен знать, как это работает.
Безумная улыбка сползла с его губ. Вот он, мой худший ночной кошмар, ставший явью. Не сказав больше ни слова, он развернулся на каблуках, сел в свою машину и уехал, взвизгнув шинами. Когда я смотрел, как его машина исчезает за углом, то почувствовал, что частичка моего сердца уходит вместе с ним, и я знал, что никогда не получу ее обратно.
Я подошел и поднял свою сумку с земли, где он ее оставил. Да, именно так я себе это и представлял. Пускай мне и не стало хуже, чем вчера, на прошлой неделе или в прошлом месяце, неопределенное будущее одинокого родителя все же было не тем, к чему стремилось мое сердце.
Я достал телефон и позвонил Зигги:
– Привет, можешь забрать меня с автобусной остановки?
– Да, чувак, конечно. – Он помолчал, и я прислушался к его дыханию, пока он делал выводы. – Все прошло не очень хорошо?
– Как и ожидалось.
Он вздохнул.
– Мне жаль, Леви.
– Мне тоже. – Я повесил трубку и сел на бордюр, чтобы дождаться Зигги. Я пытался убедить себя, что испытываю облегчение. Самое сложное было позади, оставалось только одно последнее препятствие.
Мои папы.
Глава 18. Грейсон
Ты практически ребенок.
Мои слова, обращенные к Леви, эхом отдавались у меня в ушах, усиливая мое сожаление. Я видел, как боль отразилась на его лице, когда я повторил слова его отца. Это было худшее, что я мог сказать в тот момент, и мне захотелось взять свои слова обратно, как только они слетели с моих губ. Я совсем другое имел в виду. Если уж на то пошло, Леви был более взрослым, чем я сейчас. Он собирался стать отцом.
И я тоже...
Стиснув зубы, я зарычал от досады. Я не просил об этом. Раньше я никогда не хотел детей и смирился с тем, что всю жизнь буду холостяком. Никогда не заведу семью. И я был слишком стар, чтобы менять свое мнение сейчас.
Вот только Леви заставил меня передумать.
Я не мог злиться на него за то, что он не сказал мне раньше. Неудивительно, что он держал эту новость при себе, учитывая мою реакцию. Я явно не был готов к такой ответственности. Я был слишком незрелым, чтобы быть чьим-то отцом. Я даже в отношениях не мог удержаться от истерики. И все, чего мне хотелось, – это забраться в постель и спрятаться под одеялом.