Номер Восемь открыл окно около себя. Порыв ветра бил ему в лицо. Он не отворачивался, с улыбкой принимая его удары. Высунув руку в окно, зомби словно попытался ухватить эту безмятежную свободу и спокойствие природы. Солнечный свет, проходя сквозь ветровое стекло, согревал его мертвое тело. Хоть Роди и улыбался с трудом (чертовы лицевые мышцы), но он был воистину счастлив. Будто ребенок, он разглядывал пейзажи за окном, иногда вскрикивая и тыча пальцем. Тринадцать смотрел на него и улыбался. Куратор надел старые солнечные очки, что он нашел в бардачке. Линзы в них были потерты и в трещинах, а дужки погнулись давным-давно. Окуляры, как и всё здесь, были забыты бог знает, когда. Они стояли и ждали, когда настанет их черед и ими снова воспользуются.
Палящие лучи полуденного солнца, проходя через грязное стекло, заполняли собой салон крохотной одинокой машины на пустой, старой и разбитой дороге.
— Ха-а-а, — вздохнул Вудс, наконец-то упав на кресло.
Он взглянул на спутника, чье лицо в этом свете приобретало желтоватый оттенок. Теперь, вне стен и искусственного освещения, он выглядел иначе: старше, устало. Из-под очков у краюшек глаз, у носа и на лбу были небольшие морщинки. Они придавали этому странному человеку серьезный, взрослый вид. На висках, среди темно-каштановых прядей затерялись, словно белые паутинки, седые волоски, казавшиеся грубее и жестче остальных. Роди попытался мысленно отбросить все это. Он закрывал глаза, жмурился, представлял лицо куратора без них. Образ, что он с трудом смог представить, отличался от нынешнего ученого и от того, что был в лаборатории. Лицо, которое появилось в воображении зомби, было такими теплым, близки и родным. От размышлений у восьмого началась мигрень. Открыв глаза, Вудс снова взглянул на водителя: его взгляд не отрывался от дороги, одна рука мертвой хваткой вцепилась в руль, другая была на рычаге передач. Шатен боялся. Страх, шок и паника все еще сковывали его разум.
— Эй, — начал Роди, попытавшись отвлечь тринадцатого. — Так почему завопили сирены?
— Что? — словно проснувшись от сна произнес шатен. — Сирены? — он усмехнулся. — Я поджег кое-что. Ну, как «кое-что… Я устроил пожар в своей комнате.
Роди удивленно взглянул на собеседника.
— Видишь ли, — Номер Тринадцать продолжил рассказ, — Это учреждение давным-давно выделило своим сотрудникам по комнате, которая, кстати по своим габаритам и удобствам больше на квартирку смахивает. И я решил, чтобы уж наверняка спохватились, ее и сжечь. Заодно простился с этим убогим местом, что забрало львиную долю моей жизни и нервов! — он говорил с нескрываемой злобой. Не было сомнений: куратор всеми фибрами ненавидит эту «лабораторию». — Просто иногда мне кажется, что они все годы моей службы медленно убивали человека во мне. И знаешь, — тринадцатый посмотрел Вудсу прямо в глаза. — Очень сложно сказать, кто в том месте больше мертвец: люди или же зомби.
Роди почему-то улыбнулся.
— А куда же мы едем?
— Я и сам пока не знаю. Так далеко я еще не планировал. Но пока главное уехать как можно дальше, туда, где безопасно.
— Ну, этот план не так уж и плох? — Роди коснулся своими холодными пальцами запястья спутника, тихонько схватился за него. — Спасибо, за все спасибо? — робким, дрожащим голосом, подавляя слезы, произнес зомби.
Он осознавал, что случилось бы, если б не побег, понимал, что и сейчас они далеко не в безопасности и не факт, что эта свобода и безмятежность надолго. Даже если их не будут искать, не поймают, это не значит, что их ждет светлое будущее. Но все же эта жертва, подвиг куратора, был для Вудса чем-то несоизмеримым. Будто он рыцарь, спасший свою зомби-принцессу от злобного дракона. И вот уже Вудс погрузился в свои мыли, воображая себя принцессой. Наплевав на головную боль, он прокручивал весь этот несложный сюжет, глупо улыбаясь. Словно и проблем сейчас не было.
Странный звук оторвал парня от мыслей. Недолго думая он понял, что это урчит в животе у его спутника. Роди осмотрелся, залез под свое кресло, пошарил там и наконец достал свой мешок-наволочку. Он вытащил из него один из батончиков и протянул Номеру Тринадцать.
— На, притормози и поешь.
— Спасибо, но останавливаться сейчас опасно. Так что поем на ходу, только открой мне, пожалуйста.
— Хорошо. — приветливо произнес зомби.
Зашуршала обертка, она почти не поддавалась пальцам мертвеца, но он не сдавался. Мурча какую-то старую мелодию под нос, он продолжил свои попытки и вот наконец у него это вышло.
— Прошу! — радостно воскликнул он.
— Спасибо. — шатен улыбнулся ему в ответ, растрепал своей большой ладонью его волосы и взял лакомство.
«Наверное, не только мертвецам в той лаборатории проходилось туго…» — задумался парень, разглядывая седину ученого. — «Не думаю, что седые волосы и морщины тринадцатого — возрастные. Конечно, он не так молод, но… Трудно представить, какого это: осознавать, что ты мучаешь и пытаешь людей, убиваешь их ради цели, которой, быть может, так и не достигнешь. Думаю, есть люди, не такие как Тринадцать, а с нездоровой психикой, садисты. Им такое было бы по вкусу, как тому сорок пятому. А вот для Номер Тринадцать — это было мучением и пыткой… Бедняга.» — его лицо стало мрачнее тучи, но не на долго. Сейчас ему хотелось хоть на секунду перестать думать о плохом.
Восьмой снова облокотился о кресло. Не смотря на все, что случилось с ним, не смотря на его возраст, он все больше походил на любопытного ребенка. Теперь же он рассматривал содержимое бардачка.
— Ого! Двести лет ее не видел! Это ведь МВосемь3, когда-то они мне очень нравились. Можно я включу? — сжимая в руках старую кассету спросил он.
— Попробуй, будет ли радио работать?
— Хорошо. — он быстро включил запылившееся устройство. Оно функционировало. — Знаешь, а ведь эта группа не такая уж и старая, не знал, что ее на кассетах выпускали.
— Не выпускали. — перебил ученый. — Я сам ее переписал.
— Вот как. — Роди посмотрел в пол и нажал на кнопку, включив музыку.
Салон медленно заполнялся тихой и спокойной мелодией «Полуночного города». Эта песня всегда успокаивала парня. Она помогла ему справиться с горем, когда Энди уехал в колледж и потерянностью, когда он очнулся от «болезни». В последнем случае она играла по радио в больнице, где он очнулся. Правда играла уже по сотому кругу и только припев. Радио было сломано.
Кто-то когда-то сказал, что «Полуночный город» — идеальна для путешествий. Он не врал, под нее так и хочется смотреть на меняющиеся пейзажи за окном, чувствовать изгибы и мелкие выбоинки на дроге и ждать. Ждать того, что будет дальше, того, что ждет на том конце дороги. Под эту мелодию, напоминавшую что-то иное, космическое, усталые глаза Вудса, что еще утром болели от слез, тихонько закрывались. Тело становилось тяжелее, наполняясь спокойствием и безмятежностью. Он заснул, тихонько посапывая.
Тринадцатый, видя, как сладко дремлет его попутчик, сбавил скорость, запрокинул левую руку назад и вытянул халат, который он снял, едва покинув лабораторию. Потом, так аккуратно, как только мог, он укрыл Роди. Тот вздохнув, поерзал на неудобном старом кресле, прижался головой к стеклу и продолжил спать.
Ближе к вечеру, когда небо окрасилось в кроваво-красный закатный цвет, машина съехала с дороги. По колесам и дверцам начали звонко постукивать мелкие камушки, о дно скребли ветки и булыжники. От этого жуткого гама Роди подскочил, проснулся. Растерянно оглядываясь по сторонам, он совершенно не мог понять, где находится. Маленькую машинку со всех сторон окружали вековые деревья-великаны. Тень от них повергала все во мрак. Откуда-то с высоты, с самых кромок доносилось раскатистое карканье воронов. Величественные птицы, будто хозяева встречали непрошенных гостей.
Низко стелясь по земле, холод, полный запаха травы и диких цветов, заползал в салон. Шатен ехал так медленно, что можно было разобрать очертания фигур молодых оленей.