— Наверное любовь. Он хороший, добрый и очень вежливый. На «Вы» меня называет периодически.
— И это в твоём понимании любовь? — добро улыбаясь, поинтересовалась мама.
— Да. Всё спокойно. Голова работает. Я его уважаю. Он от меня ничего не требует. Лучше так, чем падать в омут с головой и ничего не соображать.
— Но ведь ты еще совсем юная, у тебя и должно всё так быть! — утвердительно произнёс отец.
— Папа, я не хочу так. Здесь всё чётко и спланированно. Он иногда дарит мне цветы. Мы ходим гулять и держимся за руки. Я не отвлекаюсь от учёбы. Голова не забита чувствами.
— Это, конечно, твоё дело, но я могу тебе точно сказать, что ты же сумасшедшая! Тебе же со временем станет скучно. Вот скажи, вы часто ругаетесь?
— Вообще не ругаемся — коротко ответила дочь и попросила добавку.
— Вот видишь! Однажды ты еще встретишь того человека, который снесет тебе голову, который будет такой же сумасшедший, как и ты. И вот тогда ты узнаешь, что такое любить. А пока — это не любовь.
— Отец!
— Ричард! Отстань от ребенка. Может быть, она и права. Пусть занимается учёбой. Любви своё время.
— Ай, ну вас. Вы всегда со мной спорите — улыбаясь, сказал отец и взял добавку.
— Чувства должны быть логичными и правильными!
— Адель, что ты несешь? Я тебя не узнаю. Или это просто Джон так постарался, после которого ты теперь не хочешь такого всплеска?
— Пап, ну перестань. Хотя, может быть в этом ты и прав. Знаешь, я вот даже думаю, что каждый, кто обжёгся, однажды возненавидит все фильмы о любви. Со мной почти так было.
— А Джон появляется? — аккуратно спросила мама.
— Последний раз он получил по носу, поэтому больше не звонит.
— И слава Богу. Давно пора было ему надавать. Ты же меня никогда не слушала, когда я тебе об этом говорил.
— Папа, ну перестань уже. Было и было. Чего вспоминать-то?
— Ладно, сидите тут. Я пойду детей заберу, должна была няня уже их привезти.
— Да, под окнами уже сидят. Приехали — произнесла мама, глядя в окно.
Отец ушёл за детьми.
— Пока этот тиран ушёл, рассказывай, что там у тебя происходит — смеясь, сказала она.
— Мамуль, правда, ничего особенного.
— Ты его любишь?
— Не знаю. Наверное, да. Ему сказала, что да.
— А он тебя?
— Любит. Думаю, что я первая.
— Смотри аккуратно, знаешь, ведь когда первая любовь заканчивается трагично, мужчине потом сложнее, чем женщине. Первая всегда оставляет самый большой отпечаток. Либо дурной, либо хороший.
— Почему вы с папой думаете, что это не моё?
— Не наше право тебя отговаривать, просто мы прожили уже какую-то жизнь и знаем.
— А ты правда бросилась в омут с головой, когда встретила папу?
— Да. И я тоже была первая — предаваясь воспоминаниям, ответила мама.
— Ты счастливая.
— А ты?
— Думаю, что да.
— Это не нужно думать. Это нужно чувствовать. Может быть ты права в том, что тебе не нужно сейчас бросаться с головой в чувства, потому что учёба пойдёт боком, но с другой стороны любовь должна быть любовью, а не головоломкой с логикой.
— Мам, мы с ним вместе только три месяца, поэтому пока рано об этом говорить.
— О, малыши пришли.
— Мои карандашики! — выйдя из кухни, произнесла Аделия, обнимая Софи и Брауна — Я привезла вам подарки.
Дети охотно разобрали большой пакет с игрушками, конфетами и детскими книгами.
— Опять потратила все свои деньги — шёпотом сказала мама.
— Зато они довольные — ответила Аделия, вынимая из кармана звонившись телефон — Слушаю.
— Привет. Я думаю, может быть нам сегодня встретиться? — спросил знакомый добрый голос.
— Джери, я рада тебя слышать — ответила она и ушла в свою комнату.
— Ты дома?
— Я в прямом смысле дома. Я у родителей.
— Когда ты приедешь?
— А когда надо? — улыбаясь, спросила она.
— Хотелось бы хотя бы завтра.
— Хорошо. Приезжай в десять.
— А ты успеешь?
— Да, я вернусь еще раньше. Жди меня.
— Очень жду.
Вечер прошёл за ужином и тёплыми разговорами. Родители всегда устраивали праздник, когда Аделия приезжала домой. На столе всегда были свечи, торт и всякие вкусности, без которых она
всегда скучала, возвращаясь в «чужой» город.
Наверное, каждый второй не любит уезжать от родных людей и готов задержаться еще на пару дней. Но она знала, что завтра её ждёт Джереон, поэтому, собрав родительские подарки еще с
вечера, Аделия улеглась спать с мыслями о том, что завтра он будет рядом.
— Готова? — спросил Джереон, когда Аделия открыла ему дверь.
— Да — ответила она, завязывая бантиком пояс чёрного платья.
— На колокольчик похожа — он улыбнулся.
— Спасибо. Только на чёрный колокольчик. Какие планы? Гулять?
— Кататься!
— Понятно, как всегда — вздохнув, произнесла она — Ну, тогда пойдём.
— Где подруга? — спросил он, когда они вышли из дома.
— Элли у своего парня, она теперь часто у него зависает. Так куда поедем?
— А куда хочется?
— Если честно, туда, где нет людей — коротко ответила Аделия и села в машину.
— Тогда я знаю, куда нам с тобой нужно — самодовольно произнёс он, сев рядом.
— И?
— Сейчас узнаешь. Правда не очень хорошо, что ты в платье.
— Это ничего страшного. У меня еще много платьев есть. Если с этим что-то случится, то ничего страшного — улыбаясь, ответила она.
Мимо снова проносились острые башни зданий, залитые безупречным солнцем. Аделия неслась в красивом платье, в дорогой машине с хорошим человеком, к которому питала глубокую симпатию. Единственное, что её раздражало — это хождение собственных мыслей в голове по кругу. Она положила руку на его руку. Джери не подал вида, что смутился и продолжил смотреть на дорогу.
Он всегда сидел за рулём, откинувшись далеко на спинку сидения и наслаждался своей ездой. На руке блестел золотой Rolex, на который Джери смотрел с точной периодичностью в полтора часа.
В машине всё всегда лежало на своих местах, в алфавитном порядке. Его всё тот же чёрный костюм идеально сочетался с белым кожаным салоном в машине. Он слишком сильно любил ездить. В такие минуты он чувствовал себя королём мира, по крайней мере Аделия считала именно так. Весь мир переставал существовать, когда Джереон садился за руль.
— Ты хороший — произнесла Аделия.
— Хочешь испытать бурю эмоций? — ехидно улыбаясь, шёпотом произнёс он — У меня тут появилась одна идейка.
— Какая?
Машина свернула с главной дороги и остановилась.
— Иди, садись за руль — неожиданно сказал он.
— Ой, нет, ты что! Я никогда в жизни! Я боюсь! Я никогда этого не делала и не хочу — возбуждённо и взволнованно кричала Аделия, отбиваясь от него.
— Садись. Я же буду сидеть прямо за тобой и держать твои руки.
— Джери, как бы тебе объяснить… — она замялась — Я боюсь. Я никогда это не делала.
— Адди…
— Как ты меня назвал? — улыбаясь, спросила она.
— Адди — ответил он и взял её за руку — Я буду держать твои руки, вот, как сейчас.
— Хорошо. Но если я её разобью, то мне ничего за это не будет.
— Не разобьёшь, давай, прыгай ко мне.
Она скромно села ему на колени, поставив ноги на педали.
— Молодец — сказал он и аккуратно взял её за талию.
— Я еще ничего не сделала — шепча ему на ухо, произнесла она.
Он ощутил, как её волосы коснулись его щеки. Их запах. Ему казалось, что она пахнет всеми цветами, называния которых он знал. Аделия облизала пересушенные от волнения губы.
— Медленно нажимай на педаль газа — сказал он, положив свою руку на её руку и начал орудовать коробкой передач.
— Я боюсь — тихо сказала она.
— Я никогда не поверю, что ты можешь чего-то бояться.
— Ладно — сказала она и зажмурила глаза.
— Так не получится. Ты ведь не хочешь превратиться в лепёшку? Открывай глаза и поехали.
Она осторожно надавила на газ, почувствовав, как крепко сжимается его рука. Машина сдвинулась с места и плавно покатилась по пустой дороге. Её волосы развивались от ветра, задувавшего в окно. Запах её кожи ударял Джери по лицу. От него ему становилось дурно, и она чувствовала, как его руки ослабевают. Он ощущал её по всему телу, словно этот аромат разливался от головы до сердца, оставляя за собой мелкую дрожь.