— Я не привык к такому, это неправильно — сухо ответил он.
— Пойдём!
— Аделия, давай лучше покатаемся еще.
— Мы всё время катаемся. Мы всё время сидим в машине. Ну нельзя же постоянно находиться в закрытом помещении. Ладно, если ты не хочешь так, будет по-другому.
Она обхватила руками его шею и прижалась губами к его губам.
— Мятный — шёпотом проговорила она.
— Кто? — тихо спросил он.
— Ты. Мятный.
Аделия снова поцеловала его. Она чувствовала, что его сердце ударяется об её руку. Он был слишком робкий для таких вещей.
— Целуй меня. Не бойся. Это же я.
Одной рукой он обхватил её талию, другую запустил в волосы. Он целовал её смущенно, несмело.
Но скоро поцелуй стал жарче, сильнее. Он осмелел, чувствуя её всем телом. Зацепившись друг за друга, они упали в ромашки.
— Нет — неожиданно произнёс Джереон и закрыл руками лицо — Это неправильно. Это всё
неправильно.
— Что с тобой?
— Я не привык так жить. Это же сумасшествие какое-то. Всё должно быть спокойно и спланированно. Поехали.
— Но, Джери…
— Поехали. Я еще хотел сделать тебе сюрприз.
— Я хочу просто поваляться с тобой в траве. Разве ты никогда не делал такого в детстве? Представь, ты лежишь среди поля, а вокруг нет ни одной души. Ты в своём маленьком мирке. Ничего больше не существует. Просто ты и поле. Нет никаких проблем, ты просто лежишь и балдеешь.
— Я не помню. У меня никогда нет на это времени.
— Теперь есть — улыбаясь, ответила она и снова упала в траву.
Её причёска превратилась в растрёпанные волосы, которые растворялись среди ромашкового поля.
— Ты в таком красивом платье, а лежишь в поле, в котором неизвестно что было.
— Джери, перестань — сказала она и взяла его за руку — Ты можешь хоть на минуту расслабиться? Ляг рядом. Ты поймёшь, о чём я говорю.
Он встал.
— На мне дорогой костюм, а ты предлагаешь мне лечь в ромашки. Хочешь, сиди тут. Я сейчас приду.
Он пошёл в машину и через время вернулся.
— Это тебе.
— Что это? — спросила Аделия, рассматривая красную коробку, перевязанную большим желтым бантом.
— Открой и увидишь.
Она согнула ноги в коленях и, опустив на них голову, аккуратно положила подарок рядом. Медленно развязывая бант одной рукой, уже через минуту Аделия достала из упаковки настенные часы.
— Мм…. Это мне? — спросила она, ничего не понимая.
— Ну да.
— А зачем? Ой, прости, то есть они красивые. Просто… я не знаю, что сказать.
— Увидел их и решил тебе подарить.
— Спасибо. Можем уже поехать, если хочешь, а то я тут что-то засиделась.
— Давно пора. Пойдём.
Настроение было уже не тем. Аделия понимала, что не может до него достучаться. Он словно был человеком из другого теста, приправленный принципами и какими-то стандартами, которых было слишком много. Она знала, что не сможет его исправить, если он сам этого не захочет. А он, видимо, не хотел.
— Хорошо. Твоя взяла — коротко произнёс Джери.
— То есть? — очень грустно спросила она.
— Поедем валяться в траве. И еще, помнишь, ты хотела высунуться в люк и лететь на всей скорости? Сегодня твой шанс.
Он открыл люк.
— Правда можно?
— Да. Здесь совсем нет машин. Только аккуратно.
Ветер ударил её по лицу, растворяя волосы в воздухе. Аделия расставила руки и чувствовала, как по всему телу бегут мурашки. Когда-то она всё была готова отдать ради таких мурашек.
— Быстрее! — кричала она и хохотала.
— Я не могу быстрее. Здесь нельзя.
— Брось, Джери! Разреши себе хоть раз сделать то, что нельзя! Быстрее! — еще громче кричала она.
Он надавил на газ.
Аделия билась о ветер. Она ловила его ртом, руками, платьем, которое развивалось в машине.
— Еще быстрее! — не унималась она.
— Я не могу. Здесь больше нельзя.
— Еще хоть немного прибавь!
Он прибавил скорости и включил какую-то совершенно неизвестную ей песню. Скрипки, басы: всё билось об её сердце. Джереон повернулся, а её юбка тут же ударила его по лицу. Он увидел, как её ноги покрываются мурашками и отпустил одну руку от руля, а потом, наклонившись, поцеловал её колено. Он, еле касаясь, гладил её ноги, а сам пытался сосредоточиться на дороге.
Ей было хорошо. Она летела над пустынной дорогой. Джереон начал сбавлять скорость, пока окончательно не остановился.
— Почему мы стали? — спросила она и села рядом.
Он молчал.
— Что-то случилось?
Он ничего не отвечал.
— Хорошо. Давай помолчим — коротко ответила она и отвернулась в окно.
— Аделия… — шепотом произнёс он.
— М?
— Аделия, Вы… Я.
— Я чем-то тебя обидела? — сразу спросила она.
— Знаешь, сегодня погода такая чудесная, я давно так хорошо не отдыхал. Правда дома уже родители ждут, а я всё еще здесь, с тобой. Я ведь им не говорил, что у меня кто-то есть, да они в общем-то и не поверят в это. Я хотел сказать, что ты очень хорошо смотрелась на этом ромашковом поле. Вот. Надо как-нибудь еще здесь покататься. В общем, я люблю тебя.
— Что? — совершенно не поняв, что произошло, переспросила она.
— Люблю — робко произнёс он.
Аделия растерялась. Рядом сидел прекрасный парень, который очень трепетно и уважительно к ней относился. Который мог исполнять мечты. Который признался, что любит.
— Я тоже — только ответила она.
— Правда?
— Да.
Наступила пауза.
— Мне, наверное, домой пора — коротко сказал Джери.
— Мне тоже, Элли хотела сходить со мной в кино. Мы хотим посмотреть «В джазе только девушки».
— Хороший фильм.
— Я знаю. Уже тысячу раз смотрела, но еще бы не отказалась.
— Тогда по домам?
— Да.
Поездка снова проходила в молчании. Снова никто не сказал ни одного слова.
— Можно я проведу тебя до квартиры? — спросил Джереон, когда они уже подъехали.
— Конечно.
Они медленно поднимались по ступенькам вверх.
— Хороший день сегодня был — не зная, что сказать, произнесла Аделия.
— Это точно. Я позвоню тебе завтра. Может быть сходим погулять?
— Хорошо, конечно. Ты позвони — ответила она и закрыла за собой дверь.
…Дома как всегда царила суета. Элли пыталась что-то приготовить на кухне. Повар из неё был совершенно никакой. Единственное, что она умела делать — это жарить яйца.
— Элл, ты снова что-то спалила? — спросила Аделия, снимая босоножки.
— Идём ко мне — громко ответила та — Это же ты у нас шеф-повар, всё умеешь, а я вот хотела что-нибудь вкусное испечь, а ничего не получилось.
— Я вот тоже погорела — ответила подруга, ставя лилии в вазу.
— Шикарные цветы. О, что-то ты совсем кислая. Всё прошло так плохо?
— Он подарил мне настенные часы.
— Какие часы?
— Настенные.
— Нет. Я в том смысле, что странный какой-то подарок.
— Это ты ему сказала, что я люблю цветы без упаковки?
— Извини, подруга, но да. Я вот тут подумала, что когда ты встречаешь такого парня, как этот твой Джереон, это очень хорошо. Потому что ты сама можешь лепить из него то, что нужно.
— Он сказал мне, что любит.
— В смысле?
— Он сказал мне, что любит меня.
— А ты? Он обиделся?
— Нет. Я тоже сказала, что люблю.
— Ты? Любишь?
— Люблю. Только по-своему люблю. Моя любовь — это уважение. В общем — люблю.
— Что-то только я пылкости в глазах не вижу, Адди.
— Еще увидишь. Всему своё время. Может быть пылкости такой и не нужно.
— Адди, послушай, что ты несешь? Тебе сколько лет? Девятнадцать или тридцать пять? В твоём возрасте нужно купаться в страсти и пылкости. Понимаешь?
— Пойму. Со временем. Ладно. Закончим на этом. Если уж я сказала всё ему так, значит так тому и быть.
Она начала ждать его еще в восемь утра, ведь он обещал позвонить и отправиться с ней гулять. Сердце начало откликаться на эмоции, переполняющие голову.
— Мятный мой… — шёпотом произнесла Аделия, обнимая подушку, и добавила — Хорошо звучит.