— Адель… мы с ней.
— Я не понимаю.
— Я говорил с ней о тебе. Она тебя любит и все её слёзы, это не то, что ты можешь себе надумать.
— Я тоже об этом думал.
— На самом деле это не то, что я хотел тебе сказать — окончательно взяв себя в руки, сказал Отто — я хочу сказать тебе, что я очень…
— Ой, Отто — прервал его Джери и, улыбаясь, добавил — родители зовут. Потом договорим. Гладь носки и готовься.
— Пока.
Отто стоял на балконе до двенадцати ночи, выкуривая одну сигарету за другой, пока в пачке их не осталось меньше половины. Его голова разболелась, и он решил лечь спать. Поправляя подушку, он наткнулся на лист бумаги и сел на край кровати.
«Мой Отти… Я знаю, что ты прочтёшь это тогда, когда, думая обо мне, захочешь лечь спать. Я последний раз хочу сказать тебе, что люблю. Люблю тебя такого, какой ты есть. Иногда мне кажется, что я бы даже смерилась со всеми твоими дурными привычками и сигаретами, если бы только у меня была хоть одна возможность еще раз видеть тебя рядом, чувствовать тебя. Хочу, чтобы ты оставил эту маленькую записку себе на тот случай, если тебе вдруг захочется вспомнить меня. А пока… отпусти мои шарики на волю, выброси цветы. Постирай рубашку и свой халат, чтобы в твоей квартире тебе ночью легче спалось, и мой запах не бродил по твоей коже, будоража сердце. Мне хочется сказать тебе — забудь всё. Но знаешь… если однажды ты решишь украсть меня, я навсегда уйду за тобой».
Упав на подушку, Отто еще долго смотрел в потолок, не зная, как ему поступить. Вскоре, встав с кровати и отвязав шарики, он вышел на балкон и открыл окно. Поток ветра тут же подхватил их, и они свободно полетели в чёрное ночное небо, туда, где сотнями маленьких светлячков блестели звёзды.
Закинув халат и рубашку в стиральную машину, он остановился и, достав рубашку, надел её на себя. Не смог он и избавиться от роз, которые наполняли эту простую кухню каким-то уютом. Отто понял, что еще не готов к тому, чтобы окончательно вырвать Адель из своей жизни.
Вернувшись в комнату, он лёг в кровать и постарался уснуть.
Неделя мчалась стремительно быстро. На третий день общими усилиями Элли, Аделия всё же поднялась с кровати и взялась за последние детали свадьбы. Дни «свободы» подходили к концу. Свадьба должна была быть уже завтра. Не находя себе место, в последний день она хорошо вжилась в роль невесты и практически отвлеклась от нездоровых мыслей о несостоявшейся истории любви. Отто, как и обещал, не звонил, не появлялся и никак не давал о себе знать. Больше всех возбуждённой бегала Элли, для которой завтра был сумасшедший день. Вечером они с Аделией пили на кухне чай.
— Вот и подошёл конец твоей ненормальной истории — произнесла Элли, закидывая в рот шоколадную конфету.
— Это не конец. Это всего лишь переход в новую жизнь.
— Адель, не моё право судить, но ты уверена, что пойдём до конца?
Она улыбнулась и ответила:
— Ты пытаешься скомпрометировать девушку, у которой в шкафу уже висит свадебное платье?
— Нет. Просто я, наверное, волнуюсь больше, чем все вы вместе взятые.
— Перестань. Всё будет хорошо. Если бы я хотела всё прекратить, то прекратила бы раньше. Теперь уже поворачивать некуда.
— А мама что? Знает о твоих приключениях?
— Относительно. Сказала, что если я соберусь что-то утварить, то лучше сделать это до свадьбы.
— Она права. Хочу, чтобы ты мне пообещала кое-что.
— Что-то последнее время от меня все очень много требуют обещаний.
— Адди, это важно.
— Хорошо, что ты хочешь?
— Пообещай, что ты не сбежишь.
Аделия грустно улыбнулась.
— Обещаю. За это ты точно можешь не волноваться.
— Ага, главное теперь, чтобы Отто не перемкнуло.
— Элл, мы договорились на счёт него с тобой.
— Извини. Просто всегда нужно иметь план «б».
— Наверное, Элл, ты права.
— На счёт чего?
— Сегодня последний вечер, когда я еще смогу говорить о нём. Поэтому, можешь еще что-нибудь спросить.
— Тогда у меня есть один вопрос.
— Какой?
— Я боюсь того, что будет, когда вы друг друга увидите…
— Я тоже.
— Болит еще?
— Да. Когда не думаю о нём, не болит. Но, как только вспоминаю, сердце начинает заходиться. Когда я увижу его… иногда думаю, что хорошо бы было в этот момент упасть в обморок и не видеть его вообще.
— Страшно мне за завтрашний день.
— Всё будет хорошо, Элл.
— Вот чёрт! Мне не нравится, когда ты так говоришь. Это обычно плохо заканчивается.
— Перестань. Мы с тобой и не такое переживали. Я бы хотела поговорить с ним.
— Ой, нет, тут уж прости, подруга. Ты тогда сбежишь ко всем чертям с этой свадьбы, а я купила себе красивое платье. Вообще, это всё неправильно.
— Что именно?
— Нужно было устроить нормальный девичник. Сидим тут, как две бабульки.
— Мне завтра этой шумихи хватит. Надеюсь, что не будут меня красть и в пабе прятать, как принято в нашей прекрасной стране.
— А я хотела очень — обиженно произнесла Элли.
— Нет, дорогая. Прости, конечно. Мне бы итак всё это как-то пережить.
— Ладно… ничего страшного. И вообще, давай хотя бы раскатим бутылку вина.
— Странно, что оно у тебя еще осталось — усмехнувшись, ответила Аделия.
— Вот когда ты шутишь, мне нравится больше.
Отто сидел в комнате у Джери, когда тот в очередной раз мерял свой простой свадебный костюм.
— Нормально всё сидит? — спросил он.
— Конечно — ответил друг, сделав глоток виски.
— Отто, ты завтра не поднимешься, это уже третий стакан.
— Нормально. Последние время мне не привыкать.
— Ты какой-то совершенно другой — произнёс Джери, поправляя галстук.
— Это ты завтра станешь другим и женатым.
— Это точно. Хорошо, друг, что именно ты свидетель с моей стороны.
— Почему?
— У меня больше нет таких друзей, как ты.
— Как там Адель? — сменив тему, спросил Отто.
— Вроде хорошо. Правда какая-то грустная ходила последние дни. Теперь вот, вроде нормально уже.
— Ты счастливый.
— В смысле?
— Она замечательная девушка. Удивительная.
— Странно слышать это от тебя.
— Почему?
— Просто я никогда не слышал, чтобы ты хоть как-то иначе отзывался о девушках, кроме постели.
— У меня уже давно никого не было.
— Насколько давно?
— Месяца четыре, даже, наверное, пять.
— Ого! Я удивлён. Может быть, ты влюбился? Хотя, да, Отто, это не про тебя.
— Джери, я хотел сказать тебе давно, что я…
— Так, всё. Хватит пить свой виски! — перебил он его, забрав пустой стакан — нам завтра рано вставать, поэтому неси бутылку в бар, и там мама уже тебе в гостиной постелила.
— Джери, я хочу тебе кое-что сказать.
— Все разговоры к отцу, на кухню, потому что мы завтра не встанем, а будет ответственный и сложный день.
— Хорошо, но имей ввиду, что я искал попытку с тобой поговорить.
— Без проблем. Иди спи, и оставь виски в покое.
— Доброй ночи — ответил Отто, закрыв за собой дверь.
Этот день был тяжелый с самого утра. Она встала рано, наверное, потому что уже не могла спать. Подруга тоже не спала, а бегала по квартире, как ненормальная. Суета началась с шести часов. Настроение было странное. Пока всё шло так, как должно было быть.
— Адель! — возбуждённо заглянув к ней в комнату, произнесла Элли — Через полчаса придут делать причёску и макияж. Еще мама твоя звонила, папа с детьми поедут в ЗАГС, а она приедет, так что хватит лежать в кровати, уже поднимайся.
— Я не сплю. Сейчас умоюсь и всё сделаем — коротко ответила она и крепче обняла подушку.
Платье висело на двери шкафа, окутанное длинной белой фатой. Солнце пыталось прорываться сквозь шторы, обещая очень тёплый день.
Аделия встала с кровати и пошла в ванную.
Зеркало, вода из крана. Один взгляд на себя. Было ощущение, что она смотрит вперед, но ничего не видит. Только пропасть. Она будто посмотрела внутрь себя, и внезапно всё взорвалось. Она вспомнила его руки, горячие, мягкие, безумные. Это дыхание в ухо и взгляд в глаза. В памяти вспыхнуло всё, что всю неделю она так старательно пыталась зарыть глубже.