— Ничего особенного, — повторила она.
Но было поздно.
— Что ты увидела? — спросил Трент.
— Я же сказала: ничего.
— Тогда зачем орать «твою мать» и «Боже мой»? Ну же, Эмма, от кого была заявка? От твоей матери?
— Нет, это просто какая-то глупая шутка, кто-то пытается косить под принца Уэльского. Я выбросила бланк.
— Покажи мне конверт.
С деланым равнодушием, пожав плечами, Эмма передала ему конверт с тисненой геральдической лилией и королевской маркировкой. Трент внимательно изучил его.
— Черт, по-моему, он настоящий, — наконец сказал он.
— Ой, да ладно тебе… — начала Эмма.
— Потому что если это глупая шутка, то с нами шутит человек, у которого есть доступ в почтовое отделение Букингемского дворца, а зачем ему это нужно? Все равно надо выяснить. Дай мне номер офиса принца Уэльского.
Через пятнадцать минут история получила подтверждение. Его королевское высочество действительно решил попробовать поучаствовать в шоу «Номер один» и надеялся получить приглашение на прослушивание. Особый акцент был поставлен на его желании, чтобы к нему относились точно так же, как и ко всем остальным кандидатам, в противном же случае он откажется от участия.
— Умный сукин сын! — воскликнул Трент.
— В каком смысле? — спросила Эмма. — Это просто смешно. Как он может быть поп-звездой?
— Это его последний шанс, верно? Парню так и так крышка, по данным опросов все как один требуют, чтобы он ушел и открыл дорогу следующему поколению. Поэтому что он делает? Он подает заявку, чтобы присоединиться к следующему поколению. Это такая наглость, что страшно делается! Умный, умный сукин сын.
Чем больше Эмма об этом думала, тем меньше ей хотелось принимать в этом участие. Она была из тех, кто ходит в музеи и на экскурсии в замки. Она была членом Национального траста и Исторического общества. Традиция и прошлое ведь что-то значат, не так ли? Хотя если наследник престола собирается появиться на шоу «Номер один», то, видимо, уже нет.
— Давай откажем ему, — сказала она, пытаясь говорить спокойно и небрежно.
— Что? — удивленно ответил Трент.
— Он ведь просто выставит себя еще большим чудаком.
— И?
— Ну… Я хочу сказать, может, мы тоже будем глупо выглядеть.
— Хм, я так не думаю, Эмма. Ты, кажется, не видишь перспективы. Это будет гениально. Твою мать. Он думает, что может использовать нас. Они все так думают, верно? Все отчаявшиеся кандидаты, которые идут на шоу «Знаменитый Большой брат», «Я знаменитость» и «Трахни меня, я известен», они все думают, что могут использовать процесс, чтобы получить то, что им нужно. Разве они еще не поняли? Разве они не помнят Джорджа Гэллоуэя? Мы сожрем их. Мы разжуем их, проглотим, и они выйдут через нашу жопу! Этот парень думает, что мы сделаем его популярным. Возможно, он думает, что это приблизит его к молодежи! Ну и удивится же он, когда Кельвин смонтирует его глупую королевскую задницу!
Берилл (ненадолго) спешит на помощь Присцилле
Берилл осторожно сидела на самом краешке заднего сиденья своего длинного черного «хаммера», без ремня безопасности, который не позволил бы ей сидеть так далеко от спинки сиденья. Разумеется, она нарушала государственный закон и рисковала быть остановленной и оштрафованной дорожной полицией Лос-Анджелеса, но Берилл принадлежала к эпохе рок-н-ролла и играла по собственным правилам. К тому же в «хаммере» были зеркальные стекла, и никто бы ее не заметил.
Берилл примостилась на краешке сиденья, потому что наконец-то смогла вместить свою задницу в плотное расписание своего хирурга, работающего со знаменитостями, где ее подвергли особенно беспощадной процедуре лифтинга, укрепляющей терапии и отсасывания жира. Хирург также включил в пакет услуг отбеливание анального отверстия, и щипало это дело чертовски сильно. Также хирург в очередной раз занялся ее искусственным влагалищем, над которым работал с момента операции Берилл по смене пола. Сегодня он продолжил создание имитации клитора, который хирурги собрали из нервных окончаний, оставшихся от удаленного члена. Цель Берилл (как она призналась Опре), заключалась в том, чтобы когда-нибудь доставить себе удовольствие при помощи здоровенного черного фаллоимитатора.
— Честное слово, Опра, я не дрочила с тех пор, как поигралась со стариной Джоном Томасом в больнице, после чего его отрезали.
Однако такие маленькие радости Берилл впереди, а пока что ей не хотелось даже полным весом садиться на покрытый синяками и измученный зад. Дело не в том, что у нее был большой вес, поскольку в рамках безумия, касавшегося ее тела, Берилл глотала раз в неделю таблетку против накопления жира, которая всасывала почти все, что она ела до этого и выводила из организма, словно застрявшего в канализационной трубе тюленя.