— Вот наконец и вы, и в первую очередь я хочу знать, значение какого именно слова вы не так поняли, когда накануне вечером я говорил о том, что без меня из этого дома ни шагу? Что мне искать в толковом словаре?
Меня тянет ответить в том же духе, сказать что-нибудь колкое и обидное, но я не способна причинить ему боль только на основании того, что он не стесняется в выражениях и говорит ровно то, о чём и думает. Всё заканчивается тем, что впервые за всю жизнь я прохожу в жилое помещение прямо в обуви, не разуваясь. Я так никогда не делала, но сейчас мне хочется как можно скорее уйти и скрыться из глаз, чтобы преждевременно не разреветься в самый унизительный момент. Когда я прохожу мимо Джейдена, его правая рука хватает меня за аналогичный локоть, и, трепыхаясь, я пытаюсь вырваться, но всё тщетно. Признаться, я даже не подумала, что всё может так обернуться, но, невольно взглянув в недовольные глаза, нахожу в себе силы хоть как-то отреагировать.
— Не трогайте меня. Уберите руку.
— Ни за что, пока мы не поговорим.
— О, так теперь вы захотели поговорить? Какого чёрта вы вообще всё ещё здесь?
— В каком смысле?
— В том смысле, что в вашем присутствии вот уже несколько дней как нет необходимости. Вы сами ясно дали мне понять, что отныне со мной точно ничего не случится, а если бы ваш брат или ещё кто-нибудь, не знаю, кто, и собирался нарушить данное слово, то это бы уже произошло. К чему ждать? Из всего этого я делаю вывод, что охранять меня больше ни к чему.
Почувствовав, что он ослабил хватку, я тут же использую полученное преимущество в своих целях и, благополучно освободившись, направляюсь в сторону своей комнаты. В некоторой степени она была даже нашей, ведь в ней появились и его вещи, а также предметы первой необходимости вроде зубной щётки и расчёски, принесённые им из дома. Прекрасно слыша, как он следует за мной по пятам, я начинаю сгребать всё его имущество в подвернувшийся под руки мешок. И чувствую странное удовлетворение, разливающееся по венам, как алкоголь, когда краем глаза замечаю его, вошедшего в спальню и мгновенно приунывшего.
— Но вы же сами попросили меня всё равно остаться с вами. Так что изменилось? — значительно тише и неувереннее прежнего обращается ко мне он. Вздохнув, я временно прекращаю начатое, ведь, что бы ни было, любой человек заслуживает большего, чем разговора со спиной своего собеседника, и поворачиваюсь к Джейдену лицом.
— Хотите правду?
— Да, желательно.
— Тогда слушайте. Всё это время, начиняя ещё с того дня в подворотне, я волновалась не только о себе. Я переживала и о вас, пожалуй, даже больше, чем о ком-либо ещё за всю свою жизнь, и думала, что мы станем как минимум хорошими друзьями. Видя, как вы одиноки, мне хотелось стать вам близким человеком что ли. Но сегодня, втайне от вас уехав на эту дурацкую конференцию, и после того, как вы начали обрывать мне телефон своими звонками и не остановились даже тогда, когда я всё-таки ответила и объяснила главное, а именно то, что со мной всё в порядке, я поняла одну простую вещь. Вы лишь командуете и приказываете, ожидая, что вам немедленно и в ту же секунду подчинятся, но, поверьте, мне хватает этого и на работе, которую я, тем не менее, всей душой люблю, а вы в это же самое время совсем не мой начальник. Возможно, для вас это и в порядке вещей, и является ничем иным, как нормой, и в силу каких-то причин вы привыкли повелевать, но для меня это неприемлемо. Я изначально знала, что всё равно буду на этой конференции, даже если придётся, простите, надеть паранджу в случае наличия незаживших царапин. Но, звоня снова и снова, даже видя, что я не отвечаю, и тем самым в конечном итоге заставив меня выключить телефон, вы вели себя так, будто у вас есть какие-то особенные права и причины так поступать, но их нет. Ни единой. Ведь, чтобы таковые иметь, нужно действительно болеть за человека, а не делать что-то исключительно из пресловутого чувства долга. Вы никого к себе не подпускаете и не допускаете даже мысли о том, чтобы это сделать. В общем, я освобождаю вас от обязанности быть со мной или где-то рядом двадцать четыре часа сутки и семь дней в неделю, которую вы сами себе и придумали. Я ценю, поверьте, очень ценю ту жертву, на которую вы пошли ради меня, незнакомого человека, даже если и не знаю, в чём конкретно она состоит, и что вы делаете каждый день. Мне никогда не ответить вам тем же, но поищите себе другой объект для проявления благородных порывов и наилучших побуждений.