— Проведи ночь со мной.
Она рассмеялась:
— Ты нечестно играешь, Морн. Как я могу отказать тебе после такого?
Он почувствовал облегчение. Было бы гораздо лучше, согласись она стать его парой, но он решил не торопиться, проживать один день за раз. Она его до утра. Завтра он придумает другой способ, как заставить её остаться.
— Хорошо.
Дана, исследуя, скользила руками по его телу. Морн наслаждался больше, чем когда-либо, ощущая их мягкость на своей плоти. Это успокаивало его, дарило чувство покоя. Она, кажется, даже не замечала, что он всё ещё находился в ней, его член, надежно запертый в её теле, удерживал их вместе, связывая между собой. Морн бы с радостью остался в ней навсегда, ничего иного он и не хотел. Дана вернула ему желание жить, подарила счастье.
Он вспомнил о 139. Попытался отогнать эти воспоминания, но безуспешно. Она никогда не улыбалась ему после секса. Никогда не позволяла обнимать себя, как Дана. 139 оттолкнула бы его сейчас, разъединяя их. Она никогда не наслаждалась, прикасаясь к нему, не исследовала руками его тело.
Улыбка Даны исчезла, она перестала поглаживать его:
— Что случилось?
Он оторвал от неё взгляд и склонился вниз, уткнувшись носом в шею, с наслаждением вздохнул, упиваясь её ароматом:
— Ты так много значишь для меня, Дана.
Она снова поглаживала его, прижалась щекой к его щеке, ещё сильнее сжала ногами его бедра, стараясь удержать его рядом.
— Ты для меня тоже. Почему вдруг ты стал таким грустным?
Он прижал руки к её бокам и сильнее придавил её к постели своим телом. Он просто хотел обнимать её.
— Я не хочу рассказывать тебе.
Извиваясь под ним, она слегка отстранилась, обхватила его щеки ладонями, повернула голову, заставив его смотреть ей в глаза.
— Ты можешь говорить со мной о чем угодно, Морн. Помнишь?
Он кивнул:
— Мне нужно избавиться от презерватива. Джинкс сказал, очень важно снять его сразу после секса. Отпусти меня, я сейчас вернусь.
Она отпустила его, он вынул член из её тела и слез с кровати. Воспоминания о 139 свели возбуждение на нет. Войдя в ванную, он выбросил использованный презерватив в мусор, и вымыл руки. Вернувшись, он нашел Дану сидящей на кровати, и присел рядом с ней. Они оба оставались обнаженными, а Морн не смог даже взглянуть на неё, вместо этого пристально разглядывал свои руки.
— В чем дело? — Он удивился, когда она не спеша придвинулась к нему и сжала коленями его бедро, а затем наклонилась ближе, оказавшись с ним лицом к лицу. Он посмотрел на неё.
— Я не вижу в тебе замену 139. Я хочу обрести с тобой то, чего никогда не имел с ней. — Он надеялся, что она не расстроится и не разозлится от его слов.
Дана смутилась.
Он заговорил, прежде чем она смогла произнести хоть слово.
— Не все было гладко между мной и 139. Мне жаль, что я сейчас вспомнил об этом. Надеюсь, ты не сердишься. Я понял одно, то, что мы с тобой разделяем сейчас, — намного лучше того, что я имел с ней.
Дана отстранилась, и его плечи опустились. Он расстроил её. Она уйдет, вернется домой. Возможно, больше никогда не захочет его видеть. Это разрывало его изнутри. Но она удивила его, когда встала и оседлала его колени. Он выпрямился и обнял её, она удобно пристроила попку на его бедрах, положила руки на плечи и склонилась поближе:
— Я не сержусь.
— Ты не обиделась, что я заговорил о 139?
— Нет. Томми и 139 занимали особое место в нашей жизни. Я просто пытаюсь понять тебя. Можешь рассказывать мне о ней, Морн. Она была твоей парой. И ты всё ещё страдаешь. Я тоже. Мы будем вспоминать их, и я бы предпочла открыто говорить об этом. Не так ли?
Он кивнул, ещё крепче обнимая её.
— Расскажи мне, о чём ты думаешь. Начнем с этого.
— Я старался стать ей хорошей парой, но не смог. Ей не нравилось, когда я обнимал её. Я рад, что ты любишь обнимашки.
Дана провела пальчиками по его волосам.
— Я хочу, чтобы ты меня обнимал. И не думаю, что ты не смог, Морн. Возможно, она не любила обниматься. Некоторым людям это не нравится. Так что ты ни в чем не виноват.
— Ближе к концу она просила Дестини обнимать её.
Дана снова смутилась:
— Кто это?
— Он примат, медбрат. Он учил меня, как ухаживать за ней, приходил проведать её почти каждый день. Она разговаривала с ним больше, чем когда-либо со мной, и перед кончиной попросила его обнять её. Это причинило мне боль, но я сделал так, как она хотела. Я позволил ему усадить 139 к нему на колени, он укачивал её в колыбели своих объятий, пока она издавала последний вздох.