Будь у Доменико чуть больше воображения и энтузиазма, он бы непременно нашел в одном из саркофагов дневники, а возможно, и бронзовую статуэтку примитивного воина со странным гребнем на шлеме и мечом в правой руке, но он ограничился некой «игрой» в археолога. Никто не тревожил его. Охранники не обращали на него внимания, даже обычные «профилактические» обыски в его камере почему-то не устраивали. Он считал себя полновластным хозяином найденного им подземелья и потому, когда однажды столкнулся там с непрошенными гостями, впервые по-настоящему разозлился. Но потом... потом произошло нечто такое, чего он ждал всю жизнь. Слово, то самое Слово вдруг возникло, засияло в памяти, вырванное из забвения каким-то странным сочетанием звуков, напомнивших Доменико его Слово: «Этруски». Оттого и осветилось его лицо безумной радостью, а вовсе не из-за того, что принял он этих людей за этрусков.
В тот раз Доменико в последний раз пришел в свой потайной мир из тюрьмы. На следующий день его выпустили.
Глава 8
Тео щелкнул зажигалкой. Он носил ее в кармане брюк с тех пор как начал покуривать. Вообще-то курить ему совсем не нравилось: во рту потом надолго оставался горько-кислый привкус из-за которого все время хотелось пить. Поэтому курил он редко и только если того требовали обстоятельства в виде приятелей. Не то чтобы он был трусоват, просто как почти все подростки боялся прослыть «маменькиным сынком», поэтому никогда даже не пытался бросить этим обстоятельствам вызов. Быть «как все» намного проще. Сигареты он по одной-две подворовывал у бабушки. Можно было и самому покупать их на деньги, которые мама давала ему на школьные завтраки, все равно тетка в киоске продавала их всем без разбора, несмотря на висевший прямо над прилавком плакат о запрете продажи сигарет несовершеннолетним, но ему было жалко на это денег — лучше купить новую видеоигру или пакет чипсов.
Тео был обыкновенным 12-летним мальчишкой. Поэтому не было недостатка в причинах скрыться от родителей в этом темном туннеле: проследить за странным дедом, испугать родителей, найти этрусский клад. Если бы родители слушали эксурсовода также внимательно как это делал Тео, им было бы проще найти его. Но у папы то и дело звонил мобильный, а мама все время кидалась то к Коле, хватавшему то бронзовый треножник, то саркофаг из алебастра, то к Ане, норовившей примерить сережки и браслеты. А экскурсовод среди прочего сказала и про конец света — этруски, знаменитые своими гаруспиками с их умением предсказывать будущее, насчитали себе 10 веков существования, и такой же период они отводили и всем последующим цивилизациям. Только века у них были не одинаковые, в сто лет каждый, а варьировались, исчисляясь по продолжительности жизни последнего долгожителя. Свои подсчеты они производили на храмовой стене, вбивая гвоздь в определенном месте. И, якобы, дело поправимо, если каждая последующая цивилизация сумеет найти ту стену и вбить еще один гвоздь. То ли экскурсоводша забыла упомянуть, что вычитала эти сведения в не очень серьезном журнале, да и вообще речь шла о съемках в Тоскане нового псевдо-исторического фильма. То ли Тео, увлекшись, не обратил на это внимания и решил заняться поисками. Впрочем, экскурсоводша упоминала еще много чего, что могло возбудить любопытство 12-летнего мальчишки: многовековые поиски «шифра» к этрусскому языку и якобы найденная в этих местах статуя, способная пролить свет на многие загадки этого языка, пометки в дневниках, погребенных под завалами...