Ага, ну вот и первый этаж. Хм, что-то я не поняла: а где мои туфельки? По всем законам свободного падения, гравитации и логики, они должны валяться вот тут, в благодатной серой пыли, под уходящим в высоту колодцем лестничных пролетов. Однако ничего, даже отдалённо похожего на обувь, в этом гулком сумрачном подъезде не наблюдалось.
Я ещё раз пожала плечами и хихикнула погромче, чтобы прогнать суеверный холодок, забравшийся мне под расшитую розами белую блузу-кимоно и ощутимо куснувший за сердце.
-Два раза Золушка, – резюмировала я вслух и оглядела представленный моим глазам подъезд флигеля. Никогда в жизни тут не была, и дольше пребывать не собираюсь. Интересно, какая же из пяти имеющихся дверей мне нужна?.. Не успела я определиться с направлением своих дальнейших прогулок по пересечённой танками местности, как из ближайшей двери вылетели два здоровенных мужика в незнакомой форме – чёрные с белой окантовкой мундиры.
-Пропуск! – рявкнул на меня один. Я отнюдь не гимназистка беременная, и тупым хамством меня не испугать, но что-то в оловянных глазах военного было такое, что волосы у меня на голове зашевелились, а руки сами дёрнулись к сумочке. Едва не расставшись с ещё парочкой ногтей, я выцарапала из бокового кармашка своё удостоверение, и с заискивающей улыбочкой, за которую тут же себя возненавидела, сунула военному. Тот повертел в пальцах пластиковый прямоугольник, чуть дёрнул бровью и обменялся взглядом со своим напарником. Повисло наэлектризованное молчание, нарушаемое лишь гудением распределительного щитка в стене.
-Руководитель онкологического отделения, – ни к кому не обращаясь, в пространство изрёк военный. Взгляд у него был совершенно мёртвый. Я на всякий случай кивнула, чётко осознавая, что раздавленная пудреница сработала детонатором этого совершенно ужасного денька, и что сейчас неприятности покатятся, как снежный ком с горы, всё увеличиваясь и увеличиваясь в размерах. Непонятно только, почему эта грандиозная непруха свалилась, ни с того ни с сего, именно на мою голову…
-Следуйте за нами. Нужно разобраться, – военный внезапно вцепился мне в руку повыше локтя, словно бультерьер – хватка у него была стальная и очень жестокая. Я инстинктивно отдёрнулась назад. И, уже зная, что сейчас получу удар в висок и буду избита на полу (шкурой чувствую такие вещи!), я неожиданно для самой себя жутко заорала. Даже и не знала, что умею так восхитительно орать на самых верхних нотах звукового диапазона… И ещё я до этого чумного утра даже и не подозревала, что умею так шустро бегать на четвереньках!..
Вроде и не девчонка, а по лестнице вверх летела со скоростью пули, выпущенной из винтовки с нарезным стволом. В какой-то момент, хватнув перекошенным ртом пыльный воздух, я подумала: «Только не прямо, прямо – слишком очевидно!» – и осознала, что стою на этаже с надписью на розовой бумажке, а ступеньки трясутся от топота нагоняющих военных. «Всё-таки хорошо, что я босиком – на своих дециметровых шпильках далеко бы не убежала, там и скрутили бы на месте, как овцу», – урывками мыслила я, бесшумной тенью проносясь через воняющий нашатыркой холл и сворачивая в длинный коридор с дощатым полом и убогими обоями в пятнах плесени. За спиной слышалось размеренное «бух-бух» подкованных ботинок, хорошо хоть, не стреляли пока…
Не снижая скорости, я под прямым углом шмыгнула в заманчиво приоткрытую дверь – ага, умывальня! – и заперлась на шпингалет. Так, Мария, не расслабляемся, сейчас эти животные добегут до конца коридора, увидят там тупик и вернутся сюда. И вряд ли какая-то старая разболтанная шпингалета задержит их надолго. Млять, это надо же так вляпаться, причём ещё неизвестно, во что… Ага, тут у нас есть окно! Я откинула защёлки, двумя руками толкнула конечно же замазанное белой краской стекло и обнаружила, что: а) как в песенке, второй подъезд, седьмой этаж, б) стрелять всё-таки начали.
Стоя на подоконнике, растрёпанная, напуганная до чёртиков и при этом феноменально злая, я мрачно смотрела на выломавших дверь военных.
-Не приближайтесь, не то прыгну, – прохрипела я, не очень себе веря.
-Вы должны пройти с нами, иначе мы вас застрелим, – лишённым интонации жестяным голосом отозвался военный. Переговоры явно зашли в тупик. Слегка отдышавшись, я спросила:
-А что вам вообще от меня нужно? Шла себе на работу, никого не трогала…
-Вы находитесь в списке и должны подлежать контролю, – выдал нечто неперевариваемое военный. Несмотря на всю дерьмовость ситуации, от этого перла я слегка истерично расхохоталась и сквозь смех ответила:
-Я вам не верю. Обоснуйте необходимость моего нахождения в списке и подлежания контролю. На основании чего вы вообще действуете?
Выражение оловянных глаз военного не изменилось ни на йоту.
Всё тем же голосом, стерильным до ужаса, он проинформировал:
-Указ коменданта о контроле за соблюдением закрытого режима на всей территории объекта и пресечении попыток субъектов из списка покинуть территорию объекта.
Я не нашла, что ему ответить. У меня просто закончились мысли и слова. Одно я знала наверняка: сдаваться двум этим бездушным существам равноценно добровольной подписи под собственным смертным приговором. Такие вещи я тоже умею чувствовать шкурой.
-Достаточно, – сообщил один из военных в никуда, поднял тяжелый чёрный пистолет и сделал предупредительный выстрел в воздух. Это соблюдение никому сейчас не нужного ритуала выглядело настоящей издевкой. Потом жуткий зрачок дула уставился на меня – в моё левое плечо. Это не было ни намёком, ни даже приказом. Это было определённостью, как она есть.
Я сглотнула, а потом дерзко, резко, одним рывком шагнула с подоконника. Назад. В холодное никуда. Так, как сделал бы Норд…
«Мля, вот что значит – поленилась помыть кофейные чашечки!» – подумалось мне, в спасительной темноте закрытых глаз, вне любых чувств, на грани небытия. Полоснула по уголкам ускользающего сознания алая, словно мои розы, шрапнель боли, и всё прекратилось, чтобы никогда не стать иным. Норд, где ты, я лечу к тебе…
Комментарий к 4. Шаг назад В связи с необходимостью писать
POV
от женского лица, к созданию данной и всех последующих глав, рассказанных М. Оркильей, в качестве соавтора привлекалась моя сводная сестрица Мармелад, которой нет на ФБ и потому я не могу указать её, как соавтора. Посему пишу здесь, for the great justice.
====== 5. Второй подъезд ======
-…Знаешь ли ты, Сао Седар, – изрёк мой директор, Норд, вертя в пальцах ручку «Пеликан» с золотым пером. Вопросительный знак в конце своей реплики он поставить не удосужился, и я не стал ничего отвечать. Да и что я мог ответить на сей абстрактный недовопрос? Между нами на столике курились дымом две чашки раскалённой арабики, валялись россыпью сигареты, кулёчек с фисташками, карамельки и две гильзы от патронов.
Изначально я пришёл к директору сдавать свой проект подключения резервных ёмкостей волнового отдела к городской сети Зарницы. А вместо этого получил предложение попить кофе и поговорить о жизни. Причём, насколько я понял, говорить полагалось мне. Норд задумчиво молчал, поглаживая лежавшую на его коленях белую кошку, и неторопливо ждал, пока я чего-нибудь рожу. О жизни. Я же в тягостном недоумении нервно ел предложенную им плюшку и шмыгал взглядом по сторонам, поскольку не умел столь спокойно и продолжительно молчать, и чувствовал себя глупо и неуютно. Через какое-то время, когда взвесь тишины стала совсем неподвижной, а плюшка исчезла из списка наблюдаемых предметов, Норд спросил, знаю ли я.
-Знаешь ли ты, Сао Седар, – продолжал он вдумчиво, – о сломанных судьбах, о порванных судьбах, что приводят сюда, в Антинель? Прошлое – тёмные воды, и если ступить в них, течение унесёт тебя так далеко от милой, привычной, уютной жизни, что ты не вернёшься. Прошлое – это луговые колодцы, Сао Седар. Ты знаешь о городе Номонхане? Он стоит среди лугов, полных клевера. Но никто не бегает по ним, потому что в высокой траве есть высохшие колодцы – глубокие провалы, таящие в себе гибель. И стоит тебе свернуть, сделать хоть шаг в сторону, как ты уже там. В тишине, темноте, одиночестве. Никто не придёт на помощь. И ты там, на дне, неделями ждёшь своей смерти, как избавления. Да, таково наше прошлое, Сао… Спроси у любого, кем он был до Антинеля, по каким дорогам шёл. Один ответ будет тебе – молчание. Лишь мне дозволено здесь спрашивать и получать ответы, Сао Седар.