слова правды. Предатели, интриганы, лжецы и убийцы - вот кто Ланнистеры из Кастерли - Рок.
- Убийцы и предатели, но не работорговцы, - заметил Джейме. Мормонт сжал зубы и шагнул было к нему, но рука сира Барристана опустилась ему на плечо. Во взгляде старого рыцаря Цареубийца заметил промелькнувшие искорки сочувствия. Цареубийца позволил крошечному огоньку надежды разгореться в груди.
- С чего ты взял, что мне будут интересны твои помыслы? - Дейнерис старалась быть королевой, а Джейме видел пред собой девушку, которая собирается покарать убийцу своего безумного отца, - ты нарушил свою клятву, замарал белый плащ кровью своего короля. Считаешь себя достойным оправдываться?
- А вы, ваше величество? - с вызовом бросил Джейме, понимая, что это может быть последняя дерзость в его жизни. - Вы проложили себе путь через Залив работорговцев, оставляя после себя кровавый след и выжженную землю. Вы хотели вернуть свою корону? Отомстить за родных? Я хотел лишь уберечь свою семью и тридцать тысяч других жизней, хотел не дать вашему отцу сжечь Королевскую гавань дотла, - Цареубийца, пошатываясь, поднялся на ноги. Лица рыцарей, дотракийцев, тирошийцев и южан расплывались, черты стирались, и среди мутных гротескно искаженных масок выделялось только одно, совсем девичье и нежное, рядом с которым померкла бы даже Серсея. - Простите меня, но… я считаю, что это стоило крови Безумного короля на моем мече.
Трепетный вздох королевы пронесся дрожащим эхом по тронному залу, и Джейме мог поклясться, что слезы блеснули в ее глазах. Никогда никто не видел, чтобы драконы плакали, а королевы рыдают украдкой, не при своих рыцарях и Цареубийце. А Ланнистер не тот, кто мог бы утешить Дейнерис Таргариен.
- Надеюсь, вы не думаете, что после этого, я прощу вас и ваш дом? - голос ее дрогнул, а на лицо Джораха Мормонта набежала тень. Джейме улыбнулся печально и бесконечно ласково. Так он не улыбался даже Серсее. Эта улыбка предназначалась его готовой оборваться жизни.
- Нет. Важно другое. Сможете ли вы себя простить.
- Ты забываешься, Ланнистер! – Джорах рычал, словно медведь на цепи. Только вместо неуклюжего косматого зверя рыцарь, а заместо стальных звеньев – взгляд королевы. Коротким кивком Дейнерис приказала Безупречным увести Цареубийцу прочь. И ни слова о казни. Джейме на ослабевших ногах идет окруженный евнухами, и густой южный воздух кажется ему невероятно сладким и пьянящим, как дорнийское вино, желанным словно объятия любимой женщины. Только какой – той, которая обладает половиной его души, или той, в чьих руках его жизнь?
- Ваше величество… - на самом пороге зала Ланнистер обернулся. Королева недоуменно приподняла брови, а мрачную физиономию Мормонта можно, наверное, разглядеть со стены. Собираясь с мыслями, Джейме вздохнул, - позвольте сказать… вы очень похожи на свою мать.
Ошеломленно–благодарная улыбка Дейнерис Таргариен грела Цареубийцу Ланнистера долгими холодными ночами на Стене.
========== Снег и пепел (Мелисандра/Джон Сноу) ==========
- Вы примеряете на себя тьму, Джон Сноу? Вы не боитесь? – падал снег, но Мелисандре он казался пеплом, поднимающимся к небу. Серые хлопья чернели на фоне жемчужно-белых облаков.
- А вы рядитесь в огонь, миледи, - тихо заметил юноша, глядя на нее серебристыми льдинками глаз, - вам не страшно?
Жрица лишь улыбнулась. Ее волосы пылали в призрачных пальцах ветра, глаза мерцали, словно рубины, вспыхивали кроваво-алым, золотистым, оранжевым. Джон старался избегать жаркого взгляда Мелисандры, который норовил выжечь его, добраться до души и сердца, обратить их пеплом, который бесшумно опускается Черный замок.
- Огонь согревает меня, - тонкая изящная рука с нежностью коснулась переливчатого ало-золотистого шелка, - огонь – это наш Владыка, Рглор. Он защищает меня, - голос, наполненный музыкой Яшмового моря, искушает и завораживает. Многие братья грезят о ней по ночам. По темным и полным ужаса ночам. Уголки губ Джона приподнялись в улыбке, слабой, почти незаметной. Леди Мелисандра освещает наш путь во снах… там можно защищать от Иных и без одежды.
- Как непристойны ваши мысли, лорд Сноу, - от низкого бархатистого смеха по коже пробежали мурашки. Румянец на щеках юноши вспыхнул ярче, чем рубин на шее Мелисандры Асшайской. - Не стоит смущаться. Жар страсти – так же один из даров Владыки. Которого вы вкусили, верно? – она шагнула к нему. Подолы ее юбок алыми гибкими языками плескались на ветру. - Рглор уже коснулся вас, лорд–командующий. Отчего вы не желаете его принять?
- Это не мой бог.
- Это единственный бог, - лицо жрицы изменчиво, как сам огонь. Мгновение назад оно было прекрасным, а сейчас уже едва ли не уродливо, искажено злобой и яростью, но порыв ветра стирает и гнев с ее черт. Теперь они спокойны, безмятежны. И печальны, - ничего ты не знаешь, Джон Сноу. А когда узнаешь, будет слишком поздно.
- Это ваш бог, но не мой, - он Сноу, сын снега и льда. Его хранят старые боги, они смотрят на него через глаза чардрева и Призрака. Он поклялся перед ними. Для поцелованной огнем Игритт его обеты ничего не значили. Отчего же жрице Рглора бояться гнева богов, которые для нее не более, чем снег под ногами или пепел в очаге? - Боюсь, здесь вашему Владыке нет места.
- Ошибаетесь, лорд–командующий, - красная женщина подошла к юноше, чьи темные волосы поседели от снега. Ее медные локоны мягкие белые хлопья даже не посеребрили. - Где больше всего нужен огонь, если не здесь? Вы носите одежды цвета ночи, вы не верите, когда вера так нужна. Вы боитесь сгореть… но уже пылаете. - Джон хотел отстраниться, уйти, но даже не шевельнулся, когда рука жрицы легла ему на грудь. Сердце забилось сильнее от обжигающего прикосновения. - И ваши ложные боги вас не спасут. Я. И только я проведу вас через Тьму.
Их дыхания слились, белесый пар причудливо переплетался, извивался, рисуя в морозном воздухе звенья цепи. Крепче стали, она притягивала Джона к огненной женщине, связывала его по рукам и ногам. Жар дыхания, мелькнула шальная мысль, потонувшая в бездонном взгляде жрицы, тепло и огонь. Еще немного – и Сноу растает. Но противиться Мелисандре не было сил.
- Иди ко мне, Джон Сноу, - алые губы не двигались, но Джон слышал ее, чувствовал, как ее пальцы нежно касаются его щеки и проводят по губам. - Сбрось эту тень. Приди в объятия Владыки…
Юноша подался ей навстречу, шагнул в распахнутые объятия пламени, страстно желая ощутить жаркие поцелуи жрицы. И пламени. Алые глаза Мелисандры вспыхнули торжеством, но отчаянный протяжный вой Призрака был подобен лавине, ледяному водопаду, Стене вдруг обрушившейся на Джона. Он моргнул, и пламя во взоре красной женщины потухло. Она спрятала руки в широких рукавах плаща. Рубин на ее шее пульсировал. Лорд - командующий жадно глотнул холодного воздуха, который запустил ледяные пальцы ему в грудь. Боль от вдоха была такой, что он едва не бросился к ногам Мелисандры в исступленной жажде по теплу, но сдержался. Второй дался уже легче. Но после магии жрицы искрящаяся пелена снега невыносимо резала глаза, а снежинки, падающие на лицо Джона, впивались в плоть и кожу не ласковее кинжалов.
- Старые боги еще держат вас, лорд–командующий. И держат крепко, - молвила она устало. - И вы держитесь за них. Но ничего, - Мелисандра обошла его, на прощание обжигая мимолетным прикосновением к щеке, - Владыка Света умеет ждать. И я тоже.
Она шла сквозь снегопад, сквозь пепел, которым осыпалось на них небо. Кожа, где ее коснулись пальцы жрицы, горела. Только вечером, собираясь бриться, Джон в мутном зеркале увидел, что на на его скуле красуются несколько алых пятен. Ожоги.
========== Улыбка королевы (Томмен Баратеон/Ширен Баратеон) ==========
Его невеста совсем некрасива. Первая жена короля Томмена, урожденная Тирелл, была удивительно хороша – с водопадом каштановых кудрей, кроткими карими глазами и нежной мягкой улыбкой королева Маргери по праву считалась красавицей, изящной, хрупкой и грациозной. Прирожденной королевой. Ширен Баратеон прекрасной можно назвать только в насмешку. В девочке нет ни очарования, ни той прелести, которую ожидают увидеть в юных принцессах. Если чуть торчащие уши прикрыли тщательно завитыми локонами, то квадратную челюсть и омертвевшую кожу щеки и части шеи не спрятать никак. Но Томмен учтиво чмокнул подрагивающие пальцы Ширен и проводил ее в зал Красного Замка. Принцессу Драконьего Камня облачена в платье из черной и золотой парчи, на шее – массивная золотая цепь с крупным рубином. Камень вспыхивал зловещим багрянцем, алчно ловя отблески свечей и факелов.