— Генри Маррапер! — позвал Комплейн. Он был не в силах отвести взгляд от знакомого профиля священника. Волосы и висок священника были выпачканы в крови. Комплейн наклонился и бережно коснулся руки святого отца. Она была холодна, как лёд. В то же мгновение вернулась атмосфера Кабин. Наука действовала автоматически, как условный рефлекс. Он без колебаний выполнил жест печали, соответствующий ритуальному ужасу. «Страх не должен доходить до Подсознания, — провозглашала Наука, — он должен быть немедленно отринут при помощи серии ритуальных движений, означающих растерянность».
За поклонами, всхлипываниями и прочими выражениями печали Комплейн забыл о своём намерении убежать.
— Боюсь, мы вынуждены будем прервать это превосходное представление, — произнёс за его спиной женский голос.
Комплейн, напуганный, вскочил и повернулся. Передним, наставив на него парализатор, стояла Вайанн в сопровождении двух стражников. Губы её были изумительны, но улыбка не предвещала ничего хорошего. Этим и закончилась попытка Комплейна убежать.
Теперь настала очередь Боба Фермора. Его тоже отвели в помещение в «Отсеке 24», и вновь сидел там магистр Скойт. Только выражение его лица было ещё более угрюмым. Он начал, как и с Комплейном, с вопроса о том, когда и где тот родился.
— Где-то в зарослях, — ответил как всегда неторопливо Фермор. — Я, собственно, никогда не знал, где именно.
— Почему ты родился не в племени?
— Мои родители были беглецами из небольшого племени в Среднем Коридоре, ещё меньшего, чем Кабины.
— Когда ты примкнул к племени Грина?
— После смерти родителей, — ответил Фермор. — Они погибли от гнильца, к тому времени я уже был совсем взрослый.
Губы Скойта, обычно сжатые, стали похожи на узкий шрам. Появилась резиновая дубинка, которую магистр стал перебрасывать из руки в руку. Он подошёл к Фермеру, не отводя от него пристального взгляда.
— Ты имеешь хоть какое-то доказательство тому, что ты мне тут говорил?
Фермор, побледневший и насторожённый, беспрестанно крутил перстень на пальце.
— Какие доказательства? — спросил он.
Губы его совсем пересохли.
— Любые о твоём происхождении. Такие, чтобы можно было это проверить. Мы тебе не какие-нибудь дикари из Джунглей, Фермор. Если ты родился в зарослях, мы хотим знать, кто ты или что ты?
— Отец Маррапер может подтвердить, кто я такой.
— Маррапер мёртв. А кроме того, меня интересует кто-нибудь, кто знал бы тебя ребёнком.
Он повернулся таким образом, что теперь они стояли лицом к лицу.
— Короче говоря, Фермор, нам требуется то, что ты, как мне кажется, дать нам не можешь, — доказательство, что ты человек.
— Я гораздо больше человек, чем ты, маленькая…
Говоря это, Фермор поднял руку и ударил. Скойт умело увернулся и сильно двинул дубинкой по плечу Фермора. Осаженный на месте, чувствуя, как рука его немеет, Фермор успокоился, только на лице его сохранилось выражение злобы.
— У тебя слишком медленная реакция, — сурово произнёс Скойт. — Ты должен был уклониться.
— В Кабинах всегда говорили, что я слишком вялый, — пробормотал Фермор, потирая ушибленное место.
— Сколько времени ты прожил в племени Грина? — спросил Скойт тоном приказа.
Он снова приблизился к Фермеру, все время поигрывая дубинкой, словно собирался опять ударить его.
— Ох, я уже потерял ощущение времени, примерно дважды по сто дюжин сон-явей.
— Мы на Носу не прибегаем к вашей примитивной системе измерения времени, Фермор. Четыре сон-яви мы называем днём. Это значило бы, что ты пробыл с племенем шестьсот дней. Это изрядный срок в жизни мужчины.
Он стоял и смотрел на Фермора, словно ожидая чего-то. Внезапно дверь распахнулась и на пороге появился запыхавшийся стражник.