- Ты … ничего больше не хочешь мне рассказать?
- Что именно? Тебя сейчас интересуют подробности моей…
Заминка была ощутима. Фраза «подробности моей личной жизни» никак не хотела сходить с языка Кина. Потому что никакой личной жизни у него не было. Были однодневные связи. Вернее, связи на ночь. Без каких-либо обязательств. Он приходил в бар, клуб и все получалось само собой. Однажды кто-то назвал его харизматичным и привлекательным. Кто-то другой – слишком жестким и черствым. Но Маркус точно знал, да что знал, оно так и было – после секса он не запоминал имен «одноразовых» любовников, не говорил с ними, не лежал в кровати. Изредка Маркус доставал пачку сигарет или тянулся к стоящей на полу банке пива, чтобы промочить горло. А затем вставал, одевался и уходил. Все исчезало после хлопка двери. Никаких разговоров на тему «ты был хорош» или «давай встретимся сегодня?». Все, что было ночью оставалось за спиной, за удаляющейся с каждым его шагом дверью.
«А ведь я мог остаться с Питером и…»
Мысль, что они могли бы просыпаться вместе утром, идти делать кофе, завтракать, что-то планировать или банально валяться в кровати до 10 часов утра, ранила. Но главное: они могли стать опорой друг для друга. И Кин бы не чувствовал себя пустым и таким одиноким, каким был все годы. Так ведь?
«- Нет, у меня есть моя Вера, мой Бог…
- Да нихера у тебя нет!»
Ведя, как и многие, мысленную беседу с самим собой, Маркус почувствовал раздражающую горечь. Потому что внутренний окрик, жесткий и мерзкий, отдавал зловещей усмешкой. Этот окрик ткнул его, как щенка в лужу; заставил прикрыть на пару секунд глаза и выдохнуть. Он потерял свою возможность, свой билет в относительно хороший остаток жизни.
Когда хлопнула дверь автомобиля, в котором скрылась Роберта, экзорцист сощурился. Он подыскивал слова и невольно зацепился взглядом за уезжавших родных Марты. Алан, севший за руль, окинул их враждебным взглядом и отвернулся, надавив на газ. Машина скрылась за поворотом и оставила двух священников одних. Томас терпеливо ждал продолжения фразы и, видимо, не был намерен отступать.
- … Подробности моей ориентации? Или не припрятал я еще какой скелет в шкафу? Убийство младенцев, к примеру. Насилия над несовершеннолетними, надругательства над святыней, секс с послушницей. Убийство. Ах да, про убийство ты и так знаешь.
Нет, знать подробностей Томас действительно не хотел. Он старался не думать об этом и не позволял себе представлять Маркуса в…подобном проявлении.
- Это твое дело и твои решения, - мужчина поджал губы, но упрямо посмотрел в глаза Кину, - Но я считаю, что мне стоило бы знать о таком. И обо всем остальном, что может застать врасплох. Мы напарники. Ты сам говорил, что между нами не должно быть темных пятен, потому что демон, - Ортега указал на дверь Марты, - может ухватиться за них и сбить нас. Как он только что сделал. И как…
- Довольно, Томас.
Старый экзорцист постарался взять себя в руки и прекратить ссору. Он сжал и разжал пальцы, потер переносицу; на краткое мгновение побелел лицом то ли от злости из-за услышанного, то ли от метко попавших в цель слов.
- У нас есть работа. Потом выскажешь мне всё, что хочешь.
Он осадил Ортега. Осадил и себя. Потому что у них было дело. Они должны были освободить от одержимости девушку и спасти её жизнь и душу.
Входя в комнату Маркус все же пропустил Томаса первым. Дорога по коридору к той самой двери, скрип петель и скрежет замка вливали в тело экзорциста напряжение. Он не знал каких ещё «тайн» ожидать из уст Лукавого. Ему оказалось достаточно и этой одной.
Девушка боялась. Она вздрогнула, увидев вошедших, постаралась сжаться. Но вновь обвязанные простыни на руках и ногах не давали ей свернуться.
- Пожалуйста… Не надо… Я прошу вас… Не бейте меня… Я не хотела. Я не хотела! – сбивчивый надрывный шепот слетал с покусанных и разбитых губ. Марту трясло, её глаза бегали от одного священника к другому. И страх увеличивался, когда она останавливала взгляд на Кине.
- Он велел сказать это… Про вас… Простите. Он сказал мне… Он мне сказал…Не мешать…
- Кто Марта, кто тебе сказал это? Ты видишь его? – Томас подошел к кровати и присел перед девушкой на корточки. Впервые за этот день у них появилась возможность выстроить диалог и узнать о демоне чуть больше.
- Нет, это голос. Просто…голос. Иногда он молчит, а иногда заглушает все мысли, и я слышу только его.
- Когда он впервые заговорил с тобой?
Марта дернулась, заметив приближение Маркуса и тяжело задышала, вжимаясь в кровать. Томас бросил который взгляд в его сторону и незаметно выставил ладонь вперед, прося оставаться на месте.
- Я..не помню…Очень хочется есть и живот болит. Пожалуйста, развяжите меня, Отче.
- Марта, прошу тебя, это очень важно. Вспомни, - теплая ладонь прошлась по влажному лбу, проверяя температуру. Жаропонижающие подействовали, но Томас понимал, что действие лекарств носит временный эффект. Если демон взялся за разрушение ее тела и не собирается показываться, то они могут не успеть, - Что он хочет от тебя, этот голос?
Марта облизнула губы и зашептала, время от времени оглядываясь по сторонам, будто их могли подслушать.
- Он…звучит в голове и хочет, чтобы я говорила. Обещал, что если я не буду сопротивляться, то боль пройдет. И мне действительно становится легче.
В глазах девушке заблестели слезы. Она потерлась щекой о подушку и судорожно выдохнула.
- Постарайся вспомнить, Марта.
- Я…познакомилась с парнем, и мы часто виделись. Нравились друг другу, но ему нужно было уезжать. Я хотела уехать с ним, а эта…старая сука не позволила. Забрала все вещи, деньги и заперла меня в комнате на несколько дней, говоря, что я больна. Что все выдумала. Но я не выдумала, Отче! Можете спросить Алана. Он подтвердит, что я гуляла с ним, он как раз вернулся домой тогда. А мать…сутками твердила, что никакого парня не существует и я просто хочу бросить ее. Если бы я уехала, то ничего бы этого сейчас не было!
Томас переглянулся с Маркусом. Демон действительно мог воспользоваться ударом Марты, но была ли Роберта так жестока, как ему намекал отец Уильямс и Алан? Стала бы мать говорить о том, что ее дочери видится то, чего нет, только чтобы удержать рядом с собой? Ни одного варианта нельзя было исключить.
========== Глава 2. Не судите, да не судимы будете ==========
Марта закрыла глаза и напряженно вытянулась. Новая вспышка боли скрутила внутренности, заставляя девушку в очередной раз пытаться подтянуть ноги к животу. Болезненный крик разбил непродолжительную тишину комнаты.
- Почему вы не даете мне уехать в больницу?! Мне больно! Очень больно!
Томас вновь начал молитву.
- Заклинаю тебя, древний змий, именем Судьи над живыми и мертвыми, именем твоего Создателя, Создателя мира, Того, Который обладает властью сослать тебя в ад: скорей покинь эту рабу Божью, возвращающуюся в лоно церкви в страхе и ужасе от тебя. Я заклинаю тебя, - снова и снова экзорцист чертил крест на лбу Марты большим пальцем, смоченным святой водой, - не своею слабой силой, но Духом Святым: покинь эту рабу Божью, которую всемогущий Господь создал по своему образу и подобию. Покорись же, не мне, но служителю Христа.
Святая вода окропляла кожу, но не шипела, не оставляла ожогов, а просто скатывалась вниз. На бледных щеках проступил нездоровый румянец, свидетельствовавший о подъеме температуры. Марту продолжало тошнить на пол, но из тела уже нечему было выходить, кроме слюны и желчи. Времени оставалось все меньше.
Где-то рядом проехала машина. На улице зажглись фонари. Проходя мимо дома семьи Данн соседи украдкой поглядывали в окна. Некоторым чудились крики, но никто не решался вызвать полицию и проверить.
Томасу начинало не хватать слов. Горло скребло и першило от сухости. Марта перестала биться, наполняя комнату лишь хриплым и частым дыханием. Все дольше она лежала с закрытыми глазами и все выше поднималась температура. Жаропонижающее уже не срабатывало.