- Одержимость… Сказки для детишек пятилетнего возраста. В комнате просто был срач, девчонку не научили убирать за собой. Мать разбаловала её, кризис переходного возраста. Этой девчонке был нужен психолог и ремень. А не игры в экстрасенсов.
Хмыкнув, а затем рассмеявшись на заявление священника, Андерс покачала головой. Он потер переносицу и внезапно положил руки на стол, подался вперед, щурясь.
- Знаете, что меня больше всего бесит в вас, святош? Ваша непоколебимая вера в свою неприкосновенность. Я с радостью засажу вас обоих за решетку. Особенно твоего дружка, отлученного от Церкви. Насчет тебя можно пободаться, а вот этот Кин… Нет никакого труда пришить ему дело. Проникновение в дом, избиение и доведение молодой девушку до комы. Нанесение тяжелых увечий. Думаю, его хорошо примут в тюрьме. Там таких очень «любят». Поэтому…
Склонив голову на бок, Андерс облизнул губы. Он шел по выстроенному пути любого полицейского. Белый лист лег прямо перед Ортега. Ручка со стуком опустилась рядом.
- Пиши. Чистосердечное. Твой напарник втянул тебя в это дерьмо. Понятна причина Кина: злость и обида за то, что его лишили сана и влияния. Жажда отомстить. Он повлиял на твой скудный ум и подбил на такую авантюру. Старый пидорас просто промыл тебе мозги, а ты развесил уши. В своей церквушке небось было скучно сидеть, да? Потянуло на приключения и достаток. Ты пиши, пиши. Меньше дадут за правду, Ортега. Сотрудничество со следствием, как никак.
Карие глаза блеснули гневом. За оскорбление веры, за Маркуса, за ту неправду, что на них пытались повесить. «Никто никогда не скажет тебе «спасибо»», - мелькнула в голове старая фраза Маркуса, сказанная о том, что ждет Томаса на пути экзорциста. Он и не ждал благодарностей, не ждал признания, не ждал веры. Но не мог пропускать слова, поливающие грязью его и их с Маркусом дело.
- То, что Вы не верите в демонов, не значит, что их не существует, - повысив голос, Томас положил руку на белый лист и ручку, рывком сбрасывая со стола, - Мы помогали этой девушке и надеюсь, что наши молитвы были услышаны. Так же, как и надеюсь на то, что Вы никогда не узнаете на себе, что пережила семья Данн.
- Может ты и во мне видишь демона, отец Ортега? Не хочешь освятить меня водой?
Скривившись, смотря как падает белый лист и слыша стук ручки об пол, Андерс был откровенно недоволен.
- Глупый мальчишка. Я ведь вижу, что этот старый хрен использует тебя. В своих целях. Тянет на это дерьмо, а потом сам выйдет чистеньким из воды, а тебя подставит. А я даю тебе возможность облегчить себе срок.
Священник стиснул зубы, от чего на лице проступили желваки. Его глаза впивались в лейтенанта с открытой злостью и разочарованием. Тишина повисла на несколько секунд, по истечению которых Томас откинулся на спинку стула.
- Я ничего вам больше не скажу.
Поцокав языком, покачав головой, лейтенант громко вздохнул. Не зря он не любил этих чертовых темнокожих: для него что афроамериканцы, что латиносы, что мексиканцы были одинаковы. Наглые и вечно требующие себе большего внимания, зарплат и уважения.
Чертовы гринго.
- Думаешь, он сейчас не обеливает себя? Ты ничто для этого Кина. Возможность протянуть немного больше и дольше. Балласт, который он сбросит при первом же удобном для него случае. Твой дружок не просто аферист, он профессионал в этом дерьме. Прекрати подыгрывать в его цирке и подумай о себе, Ортега. Посадить за решетку тебя мне раз плюнуть.
Градус эмоций поднялся. Андерс давил, давил снова и снова. Пока внезапно дверь не открылась.
- Эй, выйди-ка…Появилась информация.
Нехотя вставая из-за стола, полицейский коротко бросил Ортега: «Подумай получше над своей ситуацией». Дверь прикрыли не плотно, но до Томаса доносились лишь обрывки фраз.
- Одним словом…. Ты понимаешь.
- Черт. Чертовы святоши…
- … Да, мне тоже жаль.
- Так что там второй…?
Дверь распахнулась резко. Андерс не был зол. Для него все это было обычной работой. Папка тут же оказалась закрыта, явно давая понять, что допрос окончен.
- Вставай, святоша. В камеру. И да, хочу тебя порадовать.
Отстегивая наручники от стола, поднимая Ортега рывком, лейтенант дернул уголком губ.
- Сидеть вам обоим теперь долго. Девчонка умерла. Так что… Шевелись, шевелись я сказал!
- Что? - Томас не веря поднял на него глаза. Это злая шутка, еще одна попытка надавить? Нет…Нет, она…
Полицейский сдернул мексиканца со стула и пихнул к выходу, коротко прирыкнув.
- Экзорцисты хреновы… Стул для таких как вы надо. Чего встал?! Твое чистосердечное признание улетучилось, можешь теперь не просить! Ты со своим старым ублюдком получишь вышку, гребаный священник.
Ортега все еще пытался осознать услышанное. Его не трогали ни слова и ни крики полицейского, ни грубость и толчки. В голове образовался вакуум, мешающий понять, что для Марты все кончилось. Что они не смогли ей помочь. Что возможно из-за них она..
- Что произошло? - норовя обернуться в каждом шаге и снова посмотреть в лицо лейтенанта, чтобы убедиться в правдивости его слов, Томас то и дело останавливался, - Когда это случилось?
Терпение Андерса лопнуло: «Еще вопросы задавать собрался, ублюдок». Он перехватил мексиканца за шею и раздраженно толкнул вперед. Ортега не стоило сопротивляться. За его попытку перехватить за руку, Андерс сделал то, что делал любой коп. Нанес быстрый удар в челюсть, швырнул к стене и вжал Томаса в неё лицом.
Подоспевшие еще двое полицейских рассмеялись вполне натурально. И Томас мог в очередной раз убедится, что иногда люди сами ведут себя, как демоны, без какой-либо одержимости. Им было смешно, им было забавно. И они не верили им. Никогда не поверят.
- Умерла девчонка. Вашими стараниями. Отмучалась.
Прошипев на ухо Томасу, Андерс сплюнул на пол и хищно раздувая ноздри, оглядел священника с ног до головы.
- В камеру его. Давай, Тони. Веди ублюдка.
***
Оказываться в таких ситуациях Маркусу было не привыкать. Когда решетчатая дверь захлопнулась за ним и следом заскрипел железный замок, забирая свободу, мужчина не ощутил ничего нового. Это в первый раз ты, оказываясь в клетке, чувствуешь себя не по себе.
Его привели в камеру первым, Томаса должно быть все еще допрашивали.
Улегшись на нижнюю койку, заведя руки за голову, Маркус закрыл глаза и прислушивался к тишине. В момент, когда их сажали в полицейскую машину он также, как и Ортега, слышал обрывки фраз врачей, но его это не трогало. Врачи всегда скептично относились к одержимости и считали их религиозными фанатиками.
«Что если мы ошиблись…?»
Мысль мгновенная оказалась отринута реальными доводами. Марта не могла знать того, что говорила. Не могла знать его, Кина, тайну. Это мог прознать лишь демон, а значит, они правы.
Нервное напряжение постепенно перерождалось усталость. Маркус приподнялся и снял с шеи распятие, накручивая длинные бусины себе на руку, а крест умещая в ладони. Вера спасает. Вера умиротворяет и убирает лишние мысли. Он может обратить к Богу и…
«Он не услышит тебя, Маркус Кин».
Скривив губы, экзорцист заставил внутренний голос замолчать.
Примерно через двадцать он услышал шаги и недовольное ворчание полицейского. Кин открыл глаза, наблюдая как с Ортега сняли наручники и пропустили в камеру. Томас был бледен, нижняя губа разбита. Теплые карие глаза походили на гаснущие угли костра, потерявшие привычную яркость.
«Боже, я должен был подготовить его к таким моментам! Мальчишка…»
- Иди к своему дружку-фанатику. Толку от вас, святош… Гребете деньги, пользуясь саном. Все церкви одинаковые… Пользуетесь чужими проблемами и слабостями, была б моя воля…
Полицейский излучал негодование и омерзение.