Деревья стонали под осенним ветром. Листья осыпались и шуршали под ногами. Тяжелые холодные капли били по лицу и плечам. Ботинки промокли насквозь. Пальцы крепче цеплялись за руку матери. Он старался идти быстрее, боясь посмотреть на изломанные ветви деревьев этого странного, вечного, холодного леса.
- Если ты не уйдешь, я вызову полицию.
Холодный голос Маркуса прорвался через вспышку видения. Он вскинул потемневший взгляд на Томаса. Ему нужен был Питер. Ему так был нужен сейчас Питер и покой.
Покой.
Настоящий покой, полный тепла и чего-то еще.
Кин внезапно поймал себя на мысли, что не может вспомнить, что он рисовал вчера. Он же рисовал, кажется. Картину, что-то связанное с…Чем?
Почему слова этого человека поселили в нем сомнения, способные нарушить привычный уклад жизни? Почему от слов, про убийство матери и отца, ему стало так больно?
Почему от фразы «Пять сотен за мальчика» у него наворачивались слезы? От того, что он делал… что он делал?!
- Я не повторяю дважды. Убирайся из моего дома. Я никогда не занимался экзорци…
Висок прострелило сильнее, Кин качнул головой и закусил нижнюю губу. Черт, как же болело! Он и так выпил две таблетки, неужели придется еще?
Взгляд Маркуса поплыл, он снова увидел перед собой лицо безобразной женщины с гнилыми зубами и черными глазами. Он услышал её смех, не похожий ни на что на свете.
Схватившись за голову, Кин постарался встряхнуться: не видеть, не слышать и не чувствовать. Ему казалось, что голова сейчас взорвется. Пелена наползала быстро, туман стирал слова и образы, оставляя после себя серую пустоту и забвение. Навеивая усталость и вливая раздражение.
- Мы стоим на пороге и не даем тьме войти!, - выкрикнув, Томас сжал кулаки. Он видел что получается, видел, что Кину становилось хуже, но он не мог позволить себе остановиться. Любой ценой он должен был вытащить Маркуса из этого кошмара.
Телефон зазвонил резко, громко и настойчиво. На экране высветился номер Питера. Стоило Кину взять мобильный, как Томас в два шага приблизился и накрыл его рукой, мешая ответить, вновь перехватывая мужчину за плечо.
- Не отвечай, Маркус. Это не настоящий Питер. Это демон и он хочет удержать тебя. Он хочет помешать тебе вспомнить, - пристально глядя глаза в глаза, Ортега давил словами, - Вспомни, кто ты, Маркус. Вспомни, иначе все будет потеряно и он победит.
- Не… Не смей!
Это был перебор, от которого Маркуса тряхнуло и разозлило. Пальцы сжали телефон сильнее, взгляд Кина потемнел, уставившись на проходимца.
- Нет никаких демонов, парень. Тебе нужно к врачу. Ты больной. Не лезь ко мне, я не…
Сбрасывая руку со своего плеча и отступая назад под нарастающим холодом, Маркус не замечал, как потемнело небо. Как на них уставились десятки воронов. Как тишина сковала двор, улицу. Которая была пуста: ни машин, ни людей. Ничего.
Только мелодия звонящего телефона.
- Питер? – приняв звонок, Кин смотрел на Томаса. Голос Маркуса был встревожен, немного надломлен, полон замешательства и чего-то еще, присущего самому экзорцисту Маркусу Кину.
- Привет. Все в порядке? Ты встревожен.
- Здесь какой-то псих вломился к нам во двор и… Говорит бред.
Маркус сглотнул. Что-то наваливалось на него. Тяжелое, непонятное, вызывая ломоту во всем теле.
- Он говорит, что…
Мы стоим на пороге…
Остров. Огромный дом и большая семья. Приют. Много детей. Они…стоп, они? Что это вообще такое?
… и не даем тьме войти.
Кин замолчал. Напряжение росло. Ни вспышек, ни приступов никогда не бывало так часто. Он видит лес, видит мужчину, который старается убить своих детей. Слышит странные слова, похожие то ли на песнопение то ли на… молитвы?
Он видит машину, в которой едет сам и тоже держит девушку. Видит амбар, веревки. Он что-то говорит и этот… Этот больной психопат стоит с закатанными глазами?
Видит место, похожее на бар, где он сидит с этим человеком и пьет пиво. Они что-то обсуждают, и звучит та самая фраза. Та, что сейчас была произнесена вслух.
- Питер. Я не понимаю. У меня раскалывается голова.
Улыбка в голосе на том конце померкла. Появилось напряжение, беспокойство и что-то еще. Темное и нагнетающее.
- Какой псих? Мне приехать? Вызови полицию и он уйдет. Я сейчас оставлю все дела и вернусь, Маркус. Ты пил таблетки?
- Я не знаю, Питер. Я… да, пил. У меня был приступ.
Кин почему-то не мог оторвать взгляда от Ортега. В нем было что-то, что заставляло застыть и смотреть. И в то же время голос Питера обволакивал, звал и манил к себе. Словно вынуждая забыть все то, что рассказал Томас.
Кин хотел попросить Питера вернуться скорее, потому что с ним вернулся бы покой. Его, Маркуса, покой.
- Я справлюсь, тебе не обязательно приезжать…
Закончить разговор ему не удалось. Томас выбил телефон из рук, и тот отлетел на каменную дорожку.
- Черт тебя подери!
- Он пудрит тебе мозги, - схватив Маркуса за предплечья, Томас силой не дал ему ринуться к телефону.
- Маркус? Маркус! – все еще тихо раздавалось в телефоне.
- Демоны есть, и ты видел их. Бесчисленное множество. Ты боролся с ними всю жизнь. Ты был лучшим экзорцистом. Не сдавайся им, Маркус, - взгляд Ортега не отрывался от светло-голубых глаз напарника. Ладони перехватили его лицо, большие пальцы дотянулись до висков, - Ты помнишь слово Божье? Молитвы? Прочитай хоть одну. Помолись со мной.
- Маркус! Что с тобой? – Питер продолжал звать его из мобильного телефона. Каким-то образом звук усиливался, увеличивался, будто бы мужчина находился рядом.
Кин хватал ртом воздух. Ему делалось только хуже
Не дожидаясь ответа, Томас начал сам. Торопливо, но уверенно.
- Отче наш, сущий на небесах. Да святится имя Твое;
Да придет Царствие Твое; да будет воля Твоя и на земле, как на небе;
Хлеб наш насущный дай нам на сей день;
И прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим;
И не введи нас в искушение, но избавь нас от лукавого.
Ибо Твое есть Царство и сила и слава вовеки. Аминь.
Чужое касание выбило из равновесия. Маркус не знал, в какой момент он оказался коленями на траве. Он не знал, почему плачет. Почему, черт возьми, слезы застилают глаза, а щеки горят. Почему он смотрит на этого Томаса Ортега и не гонит его, хотя голос Питера совсем рядом: полон тепла и переживания.
- Маркус! Я еду! Постарайся не ходить никуда, у тебя приступ! Я скоро буду!
- Отче наше, сущий на небесах… - первая фраза далась с трудом. Голос Маркуса дрогнул, язык прилип к небу, будто бы распух. Горло сдавил спазм.
Резкий окрик Питера долетел и заставил Кин вскочить.
- Таблетки. Мне нужны…мои таблетки. Принеси мне их.
Вырвавшись из рук Томаса, он неровным шагом двинулся к дому, зная, что ему нужно это сделать. Просто нужно дойти, взять таблетки и выпить их. Когда его внезапно дернули за плечо, Маркус развернулся и зарычал.
- Какого хрена!
Удар вышел смазанным. Отшвыривая от себя Ортега, не нанеся ему толком вреда, Кин захлопнул за собой дверь и сполз по ней на пол. Не собираясь её открывать, слыша тяжелый стук в дерево и крик, Маркус закусил губу. Он смотрел в одну точку, не двигаясь, слыша, как быстро колотится сердце. Чувствуя головокружение, тошноту и ломоту в мышцах.
По щекам до сих пор бежали слезы. А губы на автомате продолжали беззвучно шептать обрывки знакомых фраз:
- И прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим… И не введи нас в искушение, но избавь нас от…
Томас не отступал, продолжая стучать в дверь. Он не видел где Маркус, не заглядывал в окна.
- Где твоя Библия, где твое распятие, Маркус?! Я не оставлю тебя здесь! Я не позволю демону победить!
Отойдя от двери, священник запустил руки в волосы и взъерошил их в паническом жесте. Что делать, что делать дальше? Что ему еще сделать, чтобы вернуть Маркуса на путь истинный? Вернувшись к двери, Томас вновь ударил в нее, повышая голос до крика, чтобы в любом уголке дома Кин смог услышать его.