Внезапно во рту появился привкус гноя. Застыв, скривившись, Маркус приоткрыл рот и пальцами зацепил кусок яблока, вытаскивая. Реакция организма оказалась мгновенной: ком подошел к горлу и Кин согнулся пополам, начав кашлять и давиться. У него во рту было гнилое яблоко, полное червей, превратившееся из зеленого в коричнево-фиолетовое; с неприятным запахом, вкусом; липкое и противное. Выронив нож, Маркус рванул к унитазу. Его выворачивало, а вкус не проходил.
Как такое могло произойти? Как он мог не заметить пропавшее яблоко?
Но ведь он взял его и ел при Питере, и все было хорошо…
Как такое, мать вашу, возможно?!
Вытершись тыльной стороной ладони, Маркус встал и включил воду в раковине. Прополоскав рот, он сплюнул, а затем поднял голову и уставился в зеркало. В ту же секунду его горло обхватила женская рука, сжав почерневшими пальцами. Вопль забил своим звуком уши, разинутая пасть ухмылялась.
- Ма-а-р-к-ус Ки-и-и-ин! Сладко тебе, Пес Господень?! Ешь из миски Дьявола, мы накормим тебя, голодный Пес. Мы накормим тебя, ха-ха-ха!
Закашляв, схватившись за горло, Кин отшатнулся от зеркала. Там, сзади него никого не было. Почти бегом выскочив из ванной, Кин остановился на кухне. Что же это такое? Что за чертовщина? Что с ним происходит?! Надо позвонить Питеру и сказать, что… Осекшись, Маркус вспомнил Библию.
Пес Господень. Что это значит?
Пустая Библия.
Все эти странные вещи.
Протянув руку к телефону, Кин застыл. Несколько минут он смотрел на экран, так и не набрав номер. Ему ведь все померещилось? Вечером вернется Питер, они проведут время вместе. Они поужинают и займутся сексом. Питер заставит его забыться в тепле и покое; он выслушает все его рассказы, подтвердит их нереальность и все станет, как прежде.
Взгляд остановился на кухонных часах. С того момента как они появились дома прошло всего лишь десять минут. С момента появления Питера дома – нет и сорока минут. Бросив взгляд в окно, Маркус осознал, что… Солнце стояло на том же месте.
«Томас Ортега».
Подойдя к столу, Кин заметил, что ключей нет. Но он точно помнил, что оставил их здесь, рядом с корзиной. Может Питер взял? Впрочем, это не самое странное за день. В конце концов, ему просто нужно пройтись перед домом или хотя бы постоять на крыльце, стряхнув с себя остатки жуткого видения.
Направившись к входной двери, Маркус взялся за ручку, повернул и…она оказалась заперта.
Дернув ещё раз, Кин непонимающе уставился на замок.
- Что за…
Двери не поддавались нигде. Он прошел по всему дому, но выйти не смог даже на задний двор. Тоже самое происходило и с окнами. Он не мог поднять ни одну раму, будто все разом заклинило. Резкие рывки и провороты ручек не помогали.
Маркус начинал злиться, не испытывая страха. Пока по загривку не прошла неясная дрожь с ощущением, что дом сгущается вокруг него и начинает темнеть. Он чувствовал, как позади ходят тени, как они смотрят на него.
- Сука!
Ударив кулаком по входной двери, Маркус облокотился на неё лбом и выдохнул. На тумбе что-то блеснуло, привлекая внимание. Отмычки? Что они делают в их доме?
Держа их в ладони, Кин застыл, пробираемый видением. Дом. Большой дом, где на заднем дворе он стоит на одном колене на земле, отпирая замок этими самыми отмычками. Сзади него мельтешит парень в черной одежде и белым воротничком. Дверь поддается манипуляциям, и он говорит всего лишь одну фразу, четко и насмешливо: «Издержки профессии». Губы Маркуса шепчут продолжение того разговора, заканчивая «семью замками».
Вздрогнув, ощутив спиной леденящий холод, Кин повернулся и встретился с неестественной темнотой в дверном проеме кухни. В ней что-то было: клубилось, ворочалось, насмехалось. Оно пульсировало и как тысячи жуков выползало из-за рамы двери, распространяясь по стенам.
Мгновенно опустившись на пол коленом, Маркус вставил отмычку в замочную скважину. Движения шли на автомате, но с каждой секундой напряжение нарастало. Сзади Кина что-то ползло. Нечто черное и огромное выбиралось из темноты, желая задушить, проглотить, утопить и измазать мужчину в дегте. Маркус спешил, руки подрагивали. Он прижался ухом к замку и снова провернул отмычку. Запах гнилых яблок усилился.
К ботинку экзорциста вытянулась искривленная тень ветки. Потолок над ним потемнел и потрескался. Сбоку померещилась паутина. Что-то стучало и топталось за спиной, звуча как-то неправильно, поломано. То ли волоча за собой ногу, то ли что-то еще. Оно падало и вставало, приближаясь к нему.
Кин чувствовал дыхание этого Нечто сзади себя. Он знал, что Нечто уже протянуло свою когтистую руку и сейчас схватит его. Оно не имеет четкой формы. Оно безобразное. Со множеством форм. Оно – изломанная женщина; одержимое, но милое на первый взгляд дитя, убивающее все вокруг себя; садист, насильник, беззубый убийца, красивейший человек, о котором никогда не подумаешь дурное. Оно чавкает и ползет, волочась брюхом по земле, распространяя удушающий гнойно-сладковатый запах. Оно должно охранять игрушку своего Хозяина, не давая ей убежать.
Цвирк.
Цвирк. Цвирк.
Замок поддался. Резко надавив всем весом на дверь, Маркус вывалившись на улицу: перекатился на спину и оттолкнулся ногами от порога, быстрее отползая ещё дальше. Он посмотрел на чернеющий дверной проем и мог поклясться, что видел в темноте неясное движение.
Сердце зашлось ещё быстрее. Кин поднялся и стряхнул грязь с одежды. Лихорадочно смотря по сторонам, он понял одно – ему нужен тот псих. Томас Ортега.
***
Череда безлюдных улиц, поворотов и тупиков наконец вывели Ортега к забору, отгораживающему территорию заброшенной церкви от города. Добраться до нее оказалось непросто. Все окружение, весь пригород будто перестраивался, стоило Томасу подумать, что он становится ближе к своей цели. В какой-то момент священник с отчаянием подумал о мираже, намеренно созданном демоном, но чутье велело не сдаваться. Ибо просите, и дано будет вам; ищите, и найдете; стучите, и отворят вам.
Красный кирпич проглядывал сквозь отшелушивающуюся побелку, точно расплывающиеся пятна крови. Крест на куполе покосился. Витражные окна частично были разбиты, а частично заколочены. Как и входная дверь. Повсюду висели предупреждающие знаки, сообщающие об аварийном состоянии здания и нарушении частной территории. Переплетение колючей проволоки по периметру придавали церкви гротескный вид. Не хватало лишь адских церберов.
Опираясь на сетку забора, Томас размышлял. У него не было ни инструментов, ни возможности перебраться через преграду. Вернуться в город и взять необходимое он не мог, понимая, что шанс снова добраться до церкви уменьшится в несколько раз. Демон хорошо постарался. Но молодой экзорцист не намеревался отступать.
Оглядевшись более внимательно, мужчина нашел небольшую трубу. Вытащив ее из земли, он направился к запертым на цепь воротам. Пусть у него не было навыков вскрытия замков и отмычек, как у Кина, но была сила и было время.
Удары высекали искру, но постепенно становились слабее. Руки болели, гул не поддающегося металла достигал локтей. Томас взмок и начинал злиться. Время шло, а он так ничего и не добился. Церковь оставалась недоступной. Тучи сгущались; начинал накрапывать дождь.
Позволив себе небольшой перерыв, Томас снова принялся бить по ржавым петлям замка. Губы шевелились, читая про себя молитву.
«Я обращаюсь к тебе в молитве усердной, ангел Христов, хранитель души моей и тела. Ибо ведаешь делами моими, направляешь меня. И ничто благодаря твоим стараниям не причинит мне зла. Под святым твоим покровительством, под защитой твоей пребываю я, любовь Господа нашего получаю. И будет на все воля Божья.