Молитва полилась сама. Маркус не помнил, как начал её, но слова расползались шепотом по тихому церковному залу. Не-Питер терзал его тело, вжимая, нависая сверху, смешивая их дыхания. Его руки беззастенчиво проникали под одежду и стягивали её. Черные глаза вспыхнули напротив торжеством, губы растянулись в ухмылке.
- Грешен я в падении своем, но взываю к Тебе и молю о прощении.
Нет, это все ложь. Закрывая глаза, Маркус знал, что это навеянная иллюзия. Не было ничего, кроме поцелуя и объятий. Экзорцист позволил себе обниматься с демоном, позволил терзать свой рот и душу. Измазывать её в своей грязной порочной лживой заботе.
Внезапно Кин ощутил себя ослепшим и оглохшим. Под ногами будто исчезла земля, а сам он потерял на краткие мгновения осознание того, где находится. Его оглушили слово и взор Божий. Тело, ставшее слабым, дрожащим и никчемным, вспыхнуло, сгорая и падая. Внутри проснулся тот самый трепет, полный яркости, не находящей описания словами.
Маркус знал, что он плачет. Слезы катились по его лицу. Но он слышал Его. Он чувствовал Его.
Снова.
Сорок минут спустя.
Дверь в машину открылась. Кин сел на пассажирское сидение, поскольку водительское оказалось занято Томасом. Глаза Маркуса покраснели и явно не от одного только недосыпа. Но экзорцист не собирался об этом говорить. Оставленную за его спиной церковь уже освещало поднявшееся солнце.
Откидываясь на сидение, Кин на секунду прикрыл глаза, затем потянулся к бардачку. Взяв в руки телефон и набрав номер Мышки, он посмотрел на дорогу.
- Трогай. Нам нужно пересечь границу штата и убраться отсюда, - спокойный, чуть сиплый голос, заставил Ортега зашевелиться и завести машину.
«Абонент временно недоступный, оставьте сообщение после сигнала…»
Отбрасывая телефон на приборную панель, Кин нахмурился. Не обратив внимание на возмущенный взгляд, он следом взял телефон Томаса. Выбирая из контактов нужный номер, Маркус услышал все тот же ответ.
- Странно. Она должна быть на связи.
Кто «она», Ортега понял сразу. Кин заметил его взгляд и неожиданно усмехнулся.
- Что? Нет, я не собираюсь отвозить тебя к ней, как школьника с уикенда обратно в интернат, раз уж тебя не смущает моя подпорченная кандидатура. Давай, пора ехать. Пока лейтенант Андерс не примчался демонстрировать свою любовь к тебе, Томас.
***
С момента, как граница между штатом Луизиана и Арканзас была пересечена, Томас выглядел чуть более спокойным. Но в то же время молчание Мышки напрягало обоих.
Ортега старался ехать быстрее, однако добраться до нее и Беннета без вынужденной остановки, хотя бы на короткий отдых, не представлялось возможным. Время от времени на мексиканца наползал сон: глаза начинали слипаться и один раз он чуть не уснул, начав съезжать на встречную полосу. Маркус не заметил, так как и сам успел задремать.
Дернувшись, выровняв машину и устремив покрасневшие глаза на однообразную линию автострады, Томас свернул на первую попавшуюся бензоколонку и предложил пройтись, а дальше поискать мотель и выспаться. Кин не был против, понимая, что для посменного вождения хотя бы один из них должен чувствовать себя нормально. К счастью недалеко от бензоколонки располагался небольшой мотель, о котором Томасу любезно рассказала девушка на кассе. Оплатив бензин, Ортега обернулся в поисках напарника. Тот вышел из рядов с несколькими пачками чипсов и четырьмя бутылками охлажденного пива. Безалкогольного среди них не было, а значит все предполагалось Кину.
- Не много?
- В самый раз.
Решив не спорить, Ортега оплатил покупки и еще через полчаса они уже заходили в снятую на двоих комнату. Она выглядела более потрепанной и убогой в сравнении с номером предыдущего мотеля, но здесь было две кровати и вроде бы не было клопов. А большего им и не требовалось.
Позвонив Мышке еще раз и оставив очередное сообщение, Томас положил телефон на тумбочку и откинул покрывало на своей постели. Решив, что лучше он останется в одежде и просто ляжет поверх, мужчина вернул покрывало на место и сел на кровать, переводя взгляд на Маркуса, открывающего уже третью бутылку пива.
- Если захочешь поговорить…
- О чем именно? Ты уверен, что хочешь знать что-то конкретное, Томас?
Поднося горлышко к губам, Маркус чуть усмехнулся. Да, он напивался и спокойно мог себе в этом признаться. Потому что как иначе заснуть сейчас без мыслей мужчина не знал. Они окружали его, брали в кольцо, точно змеи, и жалили. А организм стал отключаться еще в машине: раз пять Кин выныривал из спасительной темноты, проводя в ней не больше трех минут.
Кадык дрогнул; каждый новый глоток усиливал алкогольное опьянение. На пустой желудок разбирало быстрее, хоть нервы Кина и были натянуты до предела. Облизнув губы и наслаждаясь вкусом пива, не замечая, что выглядит это слишком откровенно, Маркус, немного пошатываясь, направился к своей кровати. Он сдернул одеяло и полулег на матрас. Взгляд сфокусировался на Томасе, стоило облокотиться спиной о подушку и поставить бутылку пива себе на ногу.
- Тебе следует иногда нарушать правила. А то даже в машине на перекрестке посидеть не можешь. И не надо смотреть на меня с укором, взять безалкогольное совесть не позволила. Если хочешь начать сегодня взрослую жизнь – в холодильнике четвертая и последняя. Лови момент, Томас.
Отсалютовав бутылкой, Маркус снова к ней приложился, следом довольно выдохнув. В голове поднимался приятный, расслабляющий туман.
- Кто-то должен вести машину и хранить данные обеты, - сухо отозвался священник.
- Оу, так и не рискнешь? Ну, как знаешь, Ортега. Как знаешь.
Допив остатки третьей бутылки залпом, Кин отставил её на пол и ощутил, насколько сильно его стало «штормить». Качнув головой и садясь, а затем стягивая с себя куртку, мужчина потянулся к ботинкам. Расшнуровав их и отбросив подальше от кровати, Маркус забрался в постель и натянул на себя одеяло. В номере было прохладно. Сон сморил сразу, забрав мужчину в свои объятия, стоило голове опуститься на подушку.
Томас посмотрел на пустую бутылку и хмыкнул. У него не было проблем с правилами и с тем, что Кин называл «послаблением». Просто оглядываясь на каждое такое, хоть их и действительно было очень и очень немного, Ортега видел ошибки и чувствовал разочарование. Свое и Господа.
Откинувшись на постель, мужчина закрыл лицо руками и тяжело вздохнул. Он надеялся, что голова окажется пустой и сон сморит его в мгновение ока. Но тело отдыхало отдельно от сознания, которое полнилось мыслями. Теми, что Томас упорно гнал от себя, погружаясь в действие, в разговоры или беспокойство о чем-либо. Именно поэтому его нервировал перекресток, настораживало молчание Мышки, беспокоило состояние Маркуса и содержание иллюзии, которое в то же время, молодой мужчина стремился не разбирать на составляющие, а лишь принять, как прошедшее событие.
Его мысли были опасны. Из разряда тех, на которые стоит обратить внимание и они все изменят. Поменяют взгляд, отношение и восприятие.
Воспоминания упорно возвращали к ночи в участке. К тому, что произошло там между ним и Кином. Мексиканец до сих пор не решил, как отнестись к поцелую, как правильно воспринять его. Он нарушал их партнерство, был неуместным в отношениях между двумя мужчинами; двумя, так или иначе, священниками.
Внезапно Томас осознал, что в противовес своим доводам хотел бы снова ощутить тот поцелуй. Но это было неправильно. К тому же ему никогда не нравились мужчины. Гомосексуальные отношения казались противоестественными, хотя осуждения к людям нетрадиционной ориентации в нем не было.
Разгоралось утро, но темные, плотно закрытые шторы отсекали комнату от остального мира, возвращая в нее ночь. Шум проезжающих по шоссе машин нарастал, однако для Томаса они оставались фоном. Отвернувшись к занавешенному окну, Ортега не мог заставить себя остановить поток мыслей и уснуть. Ведь ни к чему хорошему это все не приведет. Да и что это самое «все»? Мужчине захотелось рассмеяться над собой и этими глупыми, сбивающими терзаниями. Возможно, на нем до сих пор сказывается кардинальная перемена жизни и, в конце концов, отсутствие в ней Джессики с их красивым прошлым. Разве не грех для священника, чувствовать, что любви одного только Господа не достаточно?