Рассмеявшись, Кин налил себе воды и сделал еще пару глотков. Соус был острым, приятно острым. Таким, что немного пекло горло, но экзорцисту это нравилось.
- Вы божественно готовите, Оливия. Я давно не ел настолько хорошей мексиканской кухни. По дороге всегда приходится в основном питаться фастфудом, времени на готовку, конечно же, нет.
Маркус оперся руками о стол, подцепив начос и макнув его в соус, отправил в рот. Взгляд остановился не на Оливии, не на Томасе и тем более не на Луисе.
- Знаете, Оливия, путь к Богу всегда тернист и обычно к нему приходят по самым различным причинам. Кто-то изначально видит в этом спасение и свое предназначение. Кто-то приходит после определенных бед. Кого-то сама жизнь приводит к дверям Церкви. Кто-то наоборот не имел выбора и был взят Церковью на служение. Но самое главное то, что внутри. Это не просто работа. А веление души, характера и сознания. Мало кто способен отказаться от мирской жизни. Множество соблазнов искушают сойти с этого пути. К примеру, ваша прекрасная энчилада, - рассмеявшись, подняв взгляд на Оливию, Кин не скрыл улыбки. В голове, на самом же деле, всплыл Питер и его исковерканная демоном суть. Разрезая тортилью с мясной начинкой еще на несколько кусочков и накалывая вилкой, мужчина подметил, что остальные присутствующие ели ее руками.
- У Томаса чистое сердце и помыслы. Он, конечно, скромник у нас, но его влияние на приход Святого Антония был колоссальным. Ватикан это заметил и оценил по достоинству. В наше время нужны люди, которые могут помочь страждущим. Накормить их, как духовно, так и физически – протянув руку помощи.
Склонив голову на бок, Маркус передал через пару секунд графин с водой Луису, который внимательно слушал взрослых. Не встречаясь взглядом с Ортега, Кин продолжал общение с Оливией. Потому что… Он был экзорцистом до мозга костей.
- Вам наверное не просто жить одной. Поднимать ребенка на ноги. Но Вы хорошо справляетесь, даже отлично.
- Да, это не просто, но мы не жалуемся. Конечно, когда Томас был рядом было проще, но я рада, если ему нравится его дело. Хотя вся эта секретность и отсутствие звонков…
- Может хватить говорить обо мне так, словно я не сижу за этим же столом? - Томас кашлянул, недовольно нахмурившись.
Между братом и сестрой что-то промелькнуло, что явно показывало их родственную связь и пусть небольшую, но ощутимую разницу в возрасте и ее личное восприятие. Оливия была старшей и некая опека до сих пор не исчезла в ней по отношению к Томасу.
- О, прости, Томасито. Но ты для меня всегда останешься младшим братиком, - она лукаво прищурила глаза и засмеялась, видя негодование на лице мужчины.
- Оливия!
Священнику стало неловко перед Кином и вместе с тем смешно. Подхватив несколько треугольных начос он кинул в сестру, как они делали когда-то в детстве, за что незамедлительно получили строгие взгляды от родителей.
- Эй, эй! Не разбрасывайся едой! - женщина рассмеялась, снимая с волос кукурузные чипсы.
Луис заулыбался, переводя глаза на Ортега.
- Дядя Томас, а ты надолго приехал?
- А… - взгляд молодого экзорциста перешел на Маркуса, - Еще не знаю, приятель, может на пару дней.
- И чем планируете заниматься это время? – заинтересовалась Оливия, складывая полуманные треугольники на край тарелки.
- Просто перерыв между поездками, - Томас улыбнулся и опустил взгляд в тарелку, принимаясь за еду.
Помогая отнести тарелки на кухню после ужина, Маркус хранил молчание. Семья Ортега была… Яркая. Она полыхала эмоциями. И сидя за столом, наблюдая за общением Томаса с сестрой, за смехом Луиса, за этими шутками, за тем, как они стали дурачиться и бросаться едой, Кин ощутил стойкую разницу между тем, что было здесь и тем, что было у него. По факту у него не было ничего из подобного в прошлом. Впрочем, разница уже не ошеломляла. Наоборот приходило спокойное понимание того, что он просто оказался лишен семейного тепла.
Маркус ощущал внутреннюю пустоту. Нет, это не убивало. Частично ранило, но не слишком; вызывало тоску. Быть зрителем со стороны он давно привык. Но в то же время Кин был рад за Томаса. Теплое приятное ощущение разливалось где-то внутри и ухнуло, прокатившись по всему телу.
- Значит, Томасито?
Хмыкая, ставя тарелки в раковину, Маркус поднял голову и посмотрел на притихшего напарника.
- Ой, брось, тебе даже идет. Томасито.
Посмеиваясь, Кин перевел взгляд в сторону двери, когда Оливия прокричала, что идет укладывать Луиса спать. Сам мальчик жутко протестовал, просясь посидеть ещё с дядей, но сестра Томаса была непреклонна.
Они с Ортега остались на кухне вдвоем.
- У тебя прекрасная семья, Томас.
Опираясь поясницей на столешницу, Маркус сложил руки на груди.
- Хорошая любящая сестра, которая заботится и переживает о тебе. Милый племянник. Ты дома, Томас. И сейчас самое время понять, где твое место. У тебя есть возможность остаться и забыть все пережитое, как страшный сон. Обезопасить семью, себя. И жить этой простой мирной жизнью.
Вновь давая напарнику повод для размышлений, Кин отчетливо понимал, что говорит. Он видел разницу. Видел разницу между собой – мальчиком купленным церковью, у которого никогда не было ничего: ни хорошей семьи и сестры, которая бы так заботилась о нем, ни таких ужинов с дурашеством, смехом, ощущением тепла и заботы – и Томасом. Томас был частью той жизни, которая никогда не была доступна Маркусу. И он очень органично смотрелся в ней, его место было рядом с семьей.
- У тебя есть шанс, Томас.
Похлопав напарника по плечу, Маркус вышел из кухни как раз при появлении Оливии.
- Я постелю Вам в гостиной, если Вы не против. У нас не так много места.
- Что Вы, Оливия. Меня более чем устроит Ваш диван. Это куда лучше машины.
Отдаленные голоса доносились до Томаса, позволяя услышать мягкий смех сестры, такой же приятный и «теплый» тон Маркуса. Он видел, стоя в проеме двери кухни, как Оливия вручает Кину подушку, одеяло и простынь. И как старый экзорцист принимает все, смотря совершенно спокойным и таким же теплым, без привычного напряжения за все это время и случившееся, взглядом.
Для чего Кин каждый раз возвращался к этой теме? Зачем каждый раз он сам начинал подрывать веру Ортега в себя и в необходимость того, что он делает? Да, у него могла быть обычная жизнь, да, попытки отговорить имели место в начале его пути, но не сейчас. Сейчас уже все было определено, и отступать от своего решения Томас не собирался. Как Маркус не понимал этого? Или же…он желал переписать свою жизнь и не связывать ее с Церковью, пытаясь сделать это через напарника? Потому что у самого Кина не было выбора, и никто не спрашивал его?
Отвернувшись к раковине, Томас принялся мыть посуду. К сожалению, от мыслей это не отвлекало, а наоборот механические действия создавали упорядоченность в голове. Но вместе с тем он не чувствовал в себе противоречия. Он все давно решил. Пусть он и может остаться с семьей после того, как они с Маркусом разберутся с Беннетом, но как жить со знанием того, что демоны терзают невинные души, разрушают счастливые семьи, разрушают чужие мечты, сеют боль и ненависть, и оставаться при этом в стороне? Нет, Томас не испытывал сомнений. Он знал, в чем заключается цель его жизни и понимал свое предназначение, пусть ради него придется пожертвовать многим.
Комментарий к Глава 4. Утешайся Господом, и Он исполнит желание сердца твоего
*Энчила́да — традиционнoe блюдо мексиканской кухни, представляет собой тонкую лепёшку (тортилью) из кукурузной муки, в которую завёрнута начинка. Начинка чаще всего мясная, но может состоять и из яиц или овощей. Свёрнутые энчилады обжариваются на сковороде или запекаются под соусом (и иногда сыром) в духовой печи. Традиционно энчиладу поливают соусом моле из чили и какао.
========== Глава 4. Сомневающийся подобен морской волне, ветром поднимаемой и развеваемой ==========