- Извиниться, - предугадывая, закончил за него Кин с неугасающей улыбкой. Как ни в чем не бывало, он стоял, расслабленно привалившись плечом к стене, и потягивал кофе.
- Да…
- Уверен?
Томас замолчал и непонимающе посмотрел на мужчину. Он пытался разглядеть подсказку для понимая того, к чему клонит напарник, но взгляд и лицо Маркуса ничего ему не сообщали. Из-за этого ответ вышел еще более неуверенным, чем первоначальное извинение.
- Не знаю…
- Ты решаешь извиняться или нет.
Но Ортега явно не мог решить. Кин наблюдал за его метаниями, читающимися в отводе взгляда, в напряжении плеч и в позе. Господи, он походил на нашкодившего щенка, который не знал, что делать с погрызенной ножкой стола, которую сам же и покусал! Раздражение нарастало. Маркус уже не улыбался. Поставив чашку на стол, Кин спокойно потянулся к сахару и опустил в кофе два кубика, принимаясь методично размешивать его ложкой.
- Я считал, твои действия обдуманы. С учетом того, как они могут сказаться на нашем деле и работе, - холодный взгляд исподлобья наконец-то вернулся к Томасу. С каждым словом его тон становился жестче, - Ты понимаешь, в какую клетку себя загнал? У тебя на лице все написано, мне даже присматриваться не надо. Думаешь, Беннет или другой демон не увидит и не воспользуется этим?
- Что ты от меня хочешь?! – не выдержав, Томас хлопнул ладонями по столешнице и с ответным раздражением уставился на мужчину. Он не знал и не мог разобраться. Что ему еще сделать?!
- Чтобы ты начал думать головой и отвечать за свои действия! – повысив голос в ответ, Кин сощурил глаза, опираясь ладонями на стол, - А не совершать необдуманные поступки, не зная затем как их расхлебывать, только потому, что в какой-то момент тебе припекло.
Неприятный осадок засел внутри Кина. Потому как он осознавал, что делал во время порыва Томаса. И у него с этим не будет проблем. Разве что с зародившимся откликом, погасшим под «Я не знаю» со стороны Ортега.
- Мне не припекло!
- Тогда что это было, Томас? М? - насмешливо выгнув бровь, Кин выпрямился и пригубил из чашки. Кофе обжег горло, оставляя терпкое послевкусие. Приятная мелочь, хоть что-то за утро.
- Мне не припекло, - упрямо повторил Ортега, не зная как объясниться, чтобы его поняли правильно. В конце концов, не он это начал. Не с щелчка пальцев он стал подмечать какие-то мелочи в Маркусе и тянуться к ним.
- Ну да.
- А в камере? Что было в камере тогда?
Замолчав, Кин не ожидал такого вопроса. Но мужчина ответил через двадцать секунд. Двадцать секунд – достаточно, чтобы подумать и достаточно, чтобы у оппонента зародились сомнение.
- Не важно.
Он огрызнулся и сделал большой глоток, поджимая следом губы. Злость росла. Томас начинал раздражать все сильнее.
Ортега же сощурился. Не важно? То есть это, с чего все началось, было не важно?
- Нет. Важно.
- Теперь тебе вдруг стало интересно знать? Может, сначала разберешься в своих порывах, а потом в моих, Томас?!
Развернувшись спиной к священнику и вылив оставшуюся половину кофе в раковину, Кин крутанул кран и сполоснул чашку. Она же со стуком опустилась на стол, выдавая кипящую злость экзорциста. Говорить о том, почему он поцеловал Томаса в камере, Маркус не хотел. Он и сам толком не мог сказать почему. Было ли это желание успокоить, поддержать напарника? Что сорвало тормоза, выпустив из клетки настоящего Кина? Вид сломленного Ортега? Кровь на его лице? Боль от проигрыша, осознание огромной вины которую Томас берет на себя из-за неудач? Желание успокоить, забрать хотя бы половину груза себе, сделать так, чтобы молодой священник снова воспрянул духом и продолжил бороться? Наверное, все вместе.
Возможно, что-то еще.
- Запомни одно. Демонам будет плевать на то, что ты «не подумал».
- Ты мне не ответил, - Томас поднялся из-за стола, поджимая губы и сверля взглядом спину Кина, который пошел к дивану, собирая вещи в рюкзак.
- Сейчас не до этого. Собирайся. Нам нужно искать Беннета.
***
Лампа на длинной цепи, прикрепленная к высокому потолку, раскачивалась. Её яркий свет резал глаза и гас. Нет, это его сознание гасло. Отключалось, точно нажимали на выключатель на стене.
- … ещё… сэр?
Два силуэта маячили рядом. Расплываясь, становясь высокими и темными на фоне горящей лампы. Длинные руки, казалось, без пальцев тянулись и обрушивали на него всю свою не маленькую силу. Голоса звучали в отдалении. Эти два голоса он уже различал. Но появлялся время от времени третий. Вот как сейчас. Откуда-то сбоку. Холодный. Безразличный.
- Продолжайте.
Мир взорвался, вспыхнул. Горячее растеклось по грудной клетке, ухнуло вниз и заставило закашлять. Тело дрогнуло и подалось от удара в сторону. Он падал. Падал быстро, встречаясь с холодным полом. Голова ударилась первой, вспыхнув очередной сверхновой. Стул заскрипел, но выдержал.
На несколько секунд стало темно.
Маркус пришел в себя через пять минут, когда его облили водой из ведра. Откашливаясь, открывая глаза, он понял, что стул вновь поставили ровно. Руки и ноги были привязаны к нему. С лица капала вода.
Подавившись вдохом, экзорцист качнул головой и зашипел. Память вернулась на удивление быстро. Пульсация в затылке усилилась. Сиплый вдох раздался вместе со свистом из груди. Сама же грудная клетка горела и болела.
Сплевывая кровавую слюну себе под ноги, Кин приподнял голову и усмехнулся. Показав красные от крови во рту зубы, он встретился взглядом с Беннетом.
Все стало на свои места очень и очень быстро.
Уже как три часа.
========== Глава 4. В мире будете иметь скорбь; но мужайтесь: Я победил мир. ==========
Четыре часа назад.
Не дожидаясь Томаса, Маркус направился к машине, припаркованной на другом конце улицы. Достав ключи из кармана, звякнув брелоком и сняв авто с сигнализации, экзорцист открыл дверь с водительской стороны и облокотился на неё руками. Взгляд устремился вдаль, чуть щурясь от солнца.
- Скажешь сестре, что нас срочно вызвали по работе.
Подошедший Томас безропотно потянулся к телефону и принялся набирать номер. Затем повернулся к напарнику спиной, что еще больше разозлило Кина. Короткий разговор закончился извинениями и обещанием прийти на ужин снова.
Рюкзак оказался закинут на заднее сиденье. Утро становилось мерзким до ужаса.
- Ничего не забыл? – грубо бросив, Маркус осмотрел Томаса с ног до головы, - Где твоя колорадка?
Вновь приходилось ждать. Кин оперся на капот машины и сунул руки в карманы. На улице было тихо, спокойно. Стены домов в переулке, прикрывающие их машину, были чистые и свободны от граффити благодаря, очевидно, недавней покраске. Чуть поодаль по открытым мусорным бакам лазила худая кошка. Она подняла свою острую морду и уставилась на экзорциста. Солнце падало как раз на машину, заставляя самого Кина щуриться. Однако он не отворачивался, подставляя солнце теплым лучам.
А потому, когда сзади раздались шаги, Кин не обернулся.
- Едем. Для начала…
Неожиданно сильный удар породил боль в голове. Перед наползающей чернотой Маркус увидел, как в тридцати шагах от него Томас срывается с шага на бег и что-то кричит. Но он, Кин, не успевает крикнуть ему в ответ: «Сзади!» Темнота затягивает в пучину.
Сейчас
- Ты всегда был занозой в заднице. Причем не только в моей, но и у этой оболочки.
Беннет сидел за металлическим столом напротив. Его дорогой черный костюм, белая колорадка, начищенная до блеска обувь и неспешные жесты остались неизменны. В руках начальник безопасности Ватикана держал чашку кофе, время от времени поднимающуюся с блюдца к губам: он отпивал и неотрывно смотрел на потрепанного экзорциста.
- Где Томас?
Маркус помнил, что их обоих вытащили из багажника и потащили в небольшое строение, а затем повели по ступеням вниз, будто в подвал или какой-то бункер. Но место оказалось заброшенной станцией метро.