- Я решил, что тебя убили.
В горле застрял комок, который не сразу удалось сглотнуть.
- А я запомнил, что в стрессовых ситуациях лучше не злить моего напарника, - хмыкнув, улыбнувшись уголками губ, Кин провел пальцами по перетянутой ладони священника. Проверил узел и качнул головой, - Все обошлось, Томас.
Ладонь скользнула на шею молодого экзорциста, а затем вверх в ненавязчивом поглаживании. Дабы успокоить и привести в чувство.
Поднимаясь с пола и помогая Ортега, он не обратил внимания на дернувшегося в своих «путах» Беннета.
- Нужно проверить машину. И привязать его прочнее.
Им обоим следовало отвлечься от мыслей и проветриться, а затем подумать, что делать с демоном.
- Там должны быть тросы. Хотя бы один.
Рассуждая вслух, увлекая Томаса в такие же рациональные мысли, Маркус придержался за стол одной рукой, переводя размышляющий взгляд на Беннета. Темнокожий мужчина был одержим уже довольно долгое время и Кин очень сомневался, что от настоящего Беннета что-то осталось. За несколько недель, что провел с ним Маркус, мужчина не подавал никаких знаков. Но он в свое время был сильным экзорцистом, и быть может Томасу повезет больше. Как с Анжелой Ренс.
- Годы не щадят тебя, Кин. Истрепался от такой непродолжительной пытки. Присядь, отдохни. Поговори со мной, как в старые времена. Расскажи о Мышке, в голове Беннета почти не было воспоминаний о ней.
Вкрадчивый голос демона заставил принять единственно-верное решение. Маркус двинулся к нему и со всей силы ударил в челюсть. Голова Беннета качнулась, с его разбитых губ потекла кровь. Второй удар почти сломал начальнику безопасности Ватикана нос. На окрик Ортега Кин выпрямился и встряхнул руку, распрямляя и сжимая пальцы, сбрасывая с них напряжение.
Демон поморщился и, собрав во рту кровавую слюну, сплюнул экзорцисту под ноги.
- Отче, разве хорошо бить безоружного? Где же твое сострадание, Кин? Чему ты учишь отца Томаса? Уже привил ему дозволенность убийства, это ведь от тебя тянется. Ты первоисточник, отравитель чистых душ. Мышка тоже пошла на убийства после…Общения с тобой. А теперь и Томас Ортега запятнан твоим влиянием. Избивая меня, ты избиваешь слугу Господа Беннета.
- Давно мечтал это сделать. Он еще та заноза в заднице.
- О, мстишь за отлучение? Как мелочно, Кин, на тебя совсем не похоже.
Маркус и правда давно хотел дать в морду Беннету за многое. Но не за отлучение. А за пренебрежение, за высокомерие, за то, что этот ублюдок не слушал его и неоднократно вставлял палки в колеса, придерживаясь «правил». Мстил ли он за то, что его лишили сана? Хотел бы? Как ни странно, но нет. Маркус не цеплялся за церковь. Он был верен Ему и ради Него делал свою работу, ради Него готов был умереть.
- Идем, Томас.
- Отец Томас! Спросите почему он вернулся к вам и этой монашеской сучке! Спросите отлученного отцеубийцу!
Голос демона потонул, и сошел на «нет» от последнего удара, который его и вырубил. Маркус не оборачиваясь, направился к выходу.
***
Чтобы не споткнуться в полутьме, Кин придерживался за стену и шел за напарником. Свет мигающих ламп исчезал и появлялся, заставляя щуриться. Хлюпанье воды, противное чавканье раздавалось со всех сторон. Однако, заткнутый за пояс пистолет придавал уверенности. Отдаленный гул действующих линий метро разбавлял шарканье и капанье воды, сплетающиеся с писком грызунов. Вонь забивала ноздри: гниль, сырость и чье-то разложение. Наверное, подохшей где-то рядом крысы.
Томас развернулся так резко, что Маркус едва не налетел на него. Руки обвили шею и спину, крепко прижимая к себе; пальцы судорожно сжались, а подбородок болезненно уперся в плечо. На рефлексе Кин хотел дернуться к пистолету, но через секунду понял, что этого не требуется. Томас обнимал его, крепко сжимая в объятиях. Его судорожное дыхание едва ощутимо задевало шею, а бешеный стук сердца передавался через грудную клетку. Сломанное ребро заныло, пуская отголоски боли по всему телу, но Маркус стерпел ее. А затем Ортега отстранился и, пристально посмотрев ему в глаза, попытался что-то сказать. Он словно собирался с мыслями, приоткрыв рот, но так и не смог не к чему прийти.
И вместе этого просто поцеловал его.
От неожиданности Маркус вздрогнул. Голова и так кружилась из-за сотрясения, а череда из темноты и резких вспышек света вынуждала теряться в картинках видимого. Неуверенно собственные ладони прошлись по рукам Томаса от локтей и выше. Дыхание сбилось. Кин вздохнул прерывисто и не отстранился, не оттолкнул и не отпустил.
Горячие губы экзорциста на контрасте с теплыми губами Томаса дрогнули. Маркус прикрыл глаза, кончик языка прошелся по кромке зубов, скользнул дальше и провел по чужим. Пальцы правой руки поднялись к затылку напарника, ладонь осталась на нем же. Тепло тела Ортега расслабляло, как и его объятия. Потому что они были настоящими, живыми.
Не став углублять поцелуя, проведя кончиком носа по щеке Томаса, Маркус ощутил, как его самого понемногу отпускает пережитое. Их невольное единение было безмолвным. Но они говорили не словами. Бережное касание пальцев, прикосновение губ к уголкам чужих и застывшая одна на двоих поза – вцепившись друг в друга. Позволяющая ощутить здесь и сейчас – живы. Оба живы. В грязном заброшенном метро, среди воды, пыли, гнили, привязанным недалеко демоном в теле начальника безопасности Ватикана. Избитые, уставшие, державшиеся неизвестно как, но живые.
Руки Маркуса сжали также крепко, не давая отстраниться, успокаивая дрожь. Губы прижались к виску Томаса, поймали пульс, а затем мазнули по щеке, укололись о щетину и отстранились. Взгляд встретился с чужим, фиксируя и не отпуская.
- Мнх… - тихое, одно на двоих. Выдох, осознание. Когда лоб потерся о чужой, когда губы снова коснулись губ. Легко. Ласково и невесомо, как крылья бабочки. Делясь дыханиями.
Маркус прикрыл глаза. Они стояли так еще минут пять, поочередно касаясь друг друга, едва целуя, трогая как ослепшие люди, чтобы удостовериться в реальности происходящего. Сердце успокаивалось, чувства как в тумане текли плавно и тягуче, смешиваясь и оседая где-то внутри.
Когда они вышли на поверхность, дневной свет резанул по глазам, заставляя на несколько минут зажмуриться. Воздух обтекал лицо, шумел легкий ветер. Под ногами была сухая земля. Запах травы смешивался со вкусом дорожной пыли, оседающим на губах. По небу неспешно плыли облака, щебетали птицы и жужжали насекомые.
Маркус направился к машине, стоявшей совсем рядом.
Большой черный внедорожник словно ждал их. Нажав на кнопку брелка ключей, снимая с сигнализации машину, Кин открыл дверь со стороны водителя. С трудом залезая внутрь, прижимая одну руку к ребрам, экзорцист стал рыться в бардачке. Он осмотрел лежавшие там документы, прикидывая возможность оставить машину себе. Взгляд скользнул на зеркало бокового вида и поймал в нем Томаса.
На лице напарника отражалась бледность и тень пережитого: появилась складка горечи и сомнений у поджатых губ, хмурость у переносицы, пыль на взъерошенных волосах, след крови на щеке. Эти же темные высохшие капли на шее.
Надавив на кнопку открывающую багажник, мужчина выбрался из машины и направился к Томасу, уже начавшему искать трос. Там же обнаружилась и бутылка питьевой воды.
- Давай я, - забрав у священника бутылку, не позволив тревожить порезы откручиванием крышки, Маркус справился с ней сам и вернул Томасу. Кин молчал, наблюдая за тем, как он пьет, но то и дело опускал взгляд на перемотанные руки, видя проступившие красные разводы на ткани. В сознании промелькнуло нечто схожее с чувствами, охватившими его в камере полицейского участка: внутри что-то противно сжалось, пульсируя и агонизируя мелкими вспышками. Томаса хотелось встряхнуть, стереть с лица выражение потерянности и самоистязания. Если демоны хотели сломить Томаса, то они действовали изощренно и грамотно, давя на самое незащищенное в молодом мужчине.