- Но рядом с ним твой щит падает, и ты становишься уязвим. Он забирает у тебя все.
Томас тоже слышал это, но старался не отвлекаться. Он лишь коротко поднял взгляд на Маркуса, а затем, словно виноватый ученик, отвлекшийся на посторонний шум, вернулся к псалтырю.
- Дабы по множеству милостей Твоих достиг я единения в вере, в меру возраста мужа совершенного, и прославил со Ангелами и всеми святыми Твоими многочтимое и прекрасное имя Твоё…
- Твое сознание кипит, Маркус, потому что никто никогда тебя не любил. Ни мать, ни отец. Ни Мышка, которой нужно было только выучиться и взглянуть на запретное. Ни Ортега, чтобы ты там себе не возомнил. Ты ему подстраховка и советчик, не более того, верно отец Томас? – Беннет усмехнулся, откидываясь обратно на матрас, - Даже Господь отвернулся от тебя, вызвав только, чтобы натаскать нового попугая.
Закашляв, жмурясь и стараясь меньше вдыхать ладана, демон слабо дернул руками. Запястья были натерты, кровоточили. Их перевязывали, но ничего не менялось.
- Старый педофил, развращающий молодых священников…, мало тебя отец Шон розгами охаживал, надо было сильнее.
- …Отца и Сына и Святого Духа ныне, и всегда, и во веки веков. Аминь.
Глаза демона остановились на Томасе в момент, когда священник окатил его святой водой и перекрестился. Очередная молитва подошла к концу, но демон продолжал держаться, ровно как и неделю назад.
- Слова не действуют, отец Томас? – дернувшись от рук Кина, вычерчивающих в очередной раз крест на лбу, мужчина оскалился, - Не зря существуют обеты, правила и посты. В сердце должно быть место только для Господа, он ревнив и любит внимание. Иначе зачем нужны церкви, изваяния, праздники в его честь. Почему не получается, Томас? Слова писали люди, только взор его делает их действенными. Уж поверь мне, как экзорцисту.
- И это говорит нам демон, падшее создание, потерявшее самое желанное в своем существовании? Внимание нашего Творца. Зависть – это грех, ты забыл? Ты завидуешь, что стал не нужен нашему Богу. Ты злишься и испытываешь горечь, боль, обиду, что Он не слышит тебя. О, так же, как и меня. Но в отличие от тебя, я верую. А во что веришь ты?
Маркус подставил кадило ещё ближе, присел рядом с Беннетом и прикрыл глаза на пару секунд. Он соврал бы себе, если не признался, что, наверное, да – сдает. Раньше в его мысли так легко демоны не пробирались. Он, правда, пробит во многих местах. Однако это не имело значения. Демон жаждал отложить личинки и прорасти в них. Как и всегда, играя на чувствах и бередя раны.
- Бог всепрощающий. Он простит тебя, сын утра.
Крестное знамение оставило ожог на лбу одержимого и тот, озверевши, вскрикнул.
- Нет в тебе силы более. Назови свое имя и час исхода.
Забившись в цепях, Беннет оскалился и плюнул Маркусу в лицо. Показав темнеющие зубы и свой настоящий нечеловеческий оскал. Он задыхался, тонул в этом ненавистном запахе. Ему казалось, что все органы внутри покрылись язвами и кровоточат, что тело внутри чешется и опухает.
- Беннет? Борись, не сдавайся! – окрик Кина вызвал новый приступ кашля и злого бормотания. Демон хрустнул пальцами, на которых темнели ногти. Язык оббежал опухшие потрескавшиеся губы.
- Как думаешь, где сейчас Мышка? Она там…В кромешной темноте. Раздвигает ноги и шепчет – Маркус, Маркус, Маркус. Твоя любовь отравляет. Старина Питер тоже был готов на многое. А сейчас? Он лежит кормом для рыб на дне залива у скалы с гнездом кондора. Как романтично, не правда ли? Там ведь у вас было первое свидание.
Резкий удар заставил голову мотнуться и соприкоснуться со стеной. Перехваченная Томасом рука напряглась и после пары секунд опустилась.
- Видишь…кхе…Как легко тебя вывести теперь. Ты все отдал этому мексиканцу. И остался ни с чем. Бог все из тебя перекачал в него. Время старому льву уйти на покой. Ортега тебя не просто ослабляет… он… кхе… кхе… Делает тебя…громоотводом. Пользуется, как и церковь. Тебя никто не любит, Маркус. Особенно этот мексиканец с колорадкой. Да он даже молитву закончить правильно не может…Никчемный экзорцист без учителя.
- Ты помнишь Ханну? Твоя сестра. Она ждала, что ты вернешься за ней, но у тебя не получилось. Ты опоздал и винишь себя за это до сих пор. Помнишь, Беннет? – внезапно выпалив, Маркус уставился прямо в желтые глаза, ловя в них слабый отклик и негодование.
Верхняя губа Беннета дернулась. Зрачки метнулись на Томаса, а затем вновь на Кина.
- Замолчи.
- Сколько ей было? Шесть лет? Восемь?
- Я сказал… Замолчи!
- Ты показал мне её фотографию. Она стояла в желтом потрепанном платье. У неё вились волосы. Маленькая, хрупкая, но все равно похожая на тебя. И ты сказал мне тогда, что…
- Что она очень похожа на нашу мать.
Голос Беннета прорезался внезапно. Глаза на краткие секунды стали осмысленными.
- Беннет! – Маркус положил ладонь на его щеку, приставил к губам воды и дал сделать пару глотков. Ноздри Девина тяжело раздувались, а сам он хрипел и почти отключался.
- Закончите… экзорцизм. Сделай это.
Два зрачка снова стали наползать друг на друга и Девина выгнуло, заставив издать сиплый крик.
- Беннет! Думай о Ханне. Думай о церкви. О том, как надерешь мне задницу за то, что я наследил в Луизиане: мы отсидели ночь в участке, потеряв две души, - выпалив и видя недовольную гримасу все еще Девина, а не демона, Маркус повернулся к напарнику.
- Томас! Давай, сейчас!
Рука экзорциста сжала пальцы Беннета, находя их и даря ощущения тепла; губы зашептали молитву. Второй рукой Кин перекрестился и снова начертил крест на лбу забившегося в теле человека демона.
Святая вода зашипела на коже, вонь ладана забила нос и горло. Демон взвыл, собрав все силы, и дернул руками. Но цепи выдержали. Однако ни Маркус, ни Томас не заметили, как выпал один из болтов, крепящий оковы Беннета к стене.
- От лица Девина Беннета и Именем Иисуса Христа, пришедшего во плоти моего Господа, - Томас подошел ближе и встал у матраса.
- Хватит блеять одно и тоже! – прошипев, дергая головой из стороны в сторону, демон пытался не дать рукам Маркуса касаться себя. Внутри него разгоралась борьба; в голове звучали молитвы, что вспоминал настоящий Беннет. Демона подтачивало уже с обеих сторон.
- Приказываю всем демонам, которые прикреплены ко мне, убраться немедля во имя Иисуса Христа пришедшего во плоти. И всем поводырям приказываю убраться немедля во имя Иисуса Христа!
- РРРРРРРРРРРХ! – цепь слетела с крепление и одна рука одержимого оказалась свободной. Он отшвырнул от себя Кина и хотел ударить его цепью, подбирая звенья в ладони, но Томас бросился на колени и прижал его плечами к матрасу. Псалтырь упал на пол.
- …И всей нечисти приказываю оставить разум и душу мои во имя Иисуса Христа! Назови свое имя, Господь повелевает тебе!
Пальцы демона больно впились под локти, его желтые глаза искрились гневом.
- Ты очернен, в тебе больше нет благодати, нет силы! Твои сомнения правдивы, порочные желания не смываются одной молитвой и покаянием. Обеты нарушать нельзя, а ты только и делаешь, что пренебрегаешь ими, ведясь на поводу желаний.
Ортега стиснул зубы, чувствуя, как демон прожигает его взглядом, впивается в разум и перекручивает мысли. Как вскрывает страхи и сомнения, поднимая их наружу. Даже те, с которыми Томасу, как казалось, удалось примириться.
- Это достойно священника? Ты не экзорцист, а паршивая овца в таком же стаде, возомнившая о себе слишком многое!
Поднявшийся с пола Маркус дернул уголками губ. Он знал, что это были последние рывки демона. Но последние - самые опасные, потому как богохульная тварь становится подобна животному. А любое животное, загнанное в угол, нападает со всех последних сил. Ребро запульсировало горячей волной боли: удар оказался неожиданным, но Кин успел вовремя отскочить и тут же подняться на ноги, чтобы вернуться обратно.